Повседневная жизнь Голландии во времена Рембрандта - [22]

Отапливался дом камином, и нельзя назвать бедным то жилище, в котором был хотя бы один камин, расширяясь под своим четырехугольным колпаком до внушительных размеров (позволявших легко прочищать дымоход пучком соломы), камин с очагом, отделанным железными пластинами порой весьма искусной работы (на которых летом выставляли большие вазы), стал для буржуа предметом семейной роскоши. Колпак покрывали резьбой, а на полке выставляли фарфоровые изделия и лакированные безделушки. Камин поддерживали в безупречной чистоте. Внутри никогда нельзя было заметить пепла, поскольку последний осыпался в специальное отверстие, проделанное под очагом. Иногда в камине потрескивали поленья букового дерева, чаще всего в нем тлел торф, который был воистину национальным видом топлива, общим и для города, и для деревни. Отопление торфом требовало особой вентиляции. Куски торфа помещали в огнеупорный горшок и ставили под каминный колпак или выкладывали из них небольшие полые круглые башни со множеством маленьких отверстий, из которых высовывались языки цветного пламени, что выглядело очень красиво. При этом не распространялось никакого неприятного запаха. Зато тепла такой камин давал немного. При посещении голландских домов у французов всегда складывалось впечатление, что помещения еле отапливаются. Зимой люди, ведущие оседлый образ жизни, ходили дома в халате. Женщины, практически всю свою жизнь проводившие взаперти, не расставались с грелками, на которые ставили ноги. В мануфактурах работницам их выдавали. Грелка представляла собой прямоугольный ящичек из металла или твердого дерева пятнадцати сантиметров в высоту и со множеством дырочек. Внутри помещался кусок торфа, который медленно тлел, выделяя тепло.

Наиболее распространенным и дешевым средством освещения была масляная лампа — крошечный светильник в форме горелки, в которой дрожал слабый язычок пламени. Более яркие канделябры, а точнее свечи, стоили дорого. В парадных покоях зажиточных домов их устанавливали на медной или хрустальной раме, образующей люстру, которую подвешивали к потолку на металлическом тросе или на штоке из позолоченного дерева. Кроме того, имелись настенные подсвечники, которые красовались и по краям камина.

Крестьянский дом отличался от городского прежде всего основным планом — один этаж, образуемый центральной комнатой, окруженной тесными клетушками. В деревнях, прилегающих к большим городам, дома в XVII веке строились не без влияния последних: здание строилось с узким фасадом, в глубину, с мансардным этажом или, по крайней мере, с каморками вокруг чердака. Обстановка, более скромная, чем в городских домах, была вполне патриархальной. Несколько стульев, стол, сундуки, прялка. Украшения, рисованные или резные, в традиционном духе. Камина в деревне не знали. Огонь разводили прямо на полу. Внутренние ставни из цельного дерева закрывали редкие окна. «Спальные шкафы», сокрытые от глаз дверьми или занавесками, стояли вдоль стен центральной комнаты (если только не были сколочены в смежных комнатках). Вдоль свободных стен у зажиточных крестьян стояли стеллажи, на которых выставлялись расписные тарелки, горшки и оловянные мерки.

Какое бы положение ни занимал нидерландец, он всегда питал к своему дому сильнейшую любовь. Для мужчины, экономного до скупости, благоустройство дома являлось единственной достойной причиной траты денег. Женщина вообще всю свою жизнь посвящала дому. Это была святая святых, храм семьи, который, в свою очередь, представлял собой центр общественной жизни. Жизнь замыкалась в семье, как устрица в раковине, в доме, в стенах комнат, надраенных до блеска, среди натертой воском мебели, предметов, чистых до скрипа при прикосновении. Эта замкнутость сильно мешала чужестранцам, надолго поселявшимся в Голландии, завязывать контакты и поддерживать отношения с местным населением. На такое положение дел сетовали Ле Лабурер в 1642-м и Байль в 1684 году, объясняя его якобы мрачным и угрюмым характером голландцев.^{30} Наиболее богатые торговцы и даже некоторые аристократы соперничали друг с другом во внутреннем убранстве жилищ. Мебель, светильники, ткани и предметы искусства загромождали дома, свидетельствуя скорее о толщине кошелька, нежели об утонченности вкуса их владельцев. Помимо того, что роскошь удовлетворяла амбиции хозяев, она еще и поглощала излишки доходов, которые некуда было девать. Но такое вложение капиталов без последующей отдачи со временем могло подорвать экономическую основу страны. К концу века об этом стали задумываться некоторые светлые головы, определившие, что корень зла заключается в тлетворном французском влиянии. Поговаривали, что мадам де Ментенон будто бы убедила Людовика XIV, что наилучший способ отвратить голландцев от добродетели — распространить среди них парижскую моду.

Сады и цветы

Из «задней комнаты» или конца коридора лесенка в несколько ступеней выводила во дворик, огороженный забором, выкрашенным в зеленый или в коричневато-красный цвет.

Некоторые ремесленники превращали двор в своего рода продолжение мастерской, а лавочники — в склад под открытым небом. Однако большинство горожан, даже и с весьма скромным достатком, старались разбить на крошечном пятачке двора небольшой садик, несмотря на то, что его размеры часто не превышали нескольких десятков квадратных футов. И если не сад, то уж зеленая лужайка с цветочными клумбами и пятнами мха всегда радовала глаз хозяев. Когда позволяли размеры участка, возле стены сажали куст бузины, ракитник, два-три фруктовых дерева. По мере изменения социального положения владельца увеличивались и размеры сада, хотя все же они никогда не становились значительными: земли в городе было слишком мало, а стоила она слишком дорого. Поэтому состоятельные люди, особенно во второй половине века, покупали на окраинах города еще один сад, где в теплое время года любили проводить с семьей свободные дни.