Повседневная жизнь французов во времена Религиозных войн - [44]

Самая яростная борьба развернулась на юге Аквитании: так, в Монтиньяке, городке, расположенном на реке Везере, в начале 1561 года протестантские пасторы публично читали свои проповеди, а население без колебаний убивало католических священников и грабило церкви.

Первый этап иконоборчества сменился вторым, отмеченным наступательной политикой протестантов, выразившейся в оккупации приходов и насильственном введении протестантизма. В 1561 году в Монтобане они против воли муниципалитета организовали «без всяких суеверных обрядов» публичные похороны одного из своих собратьев. В марте 1561 года в Монпелье нимские сторонники Реформации заставили штаты Лангедока выслушать городского адвоката, выступавшего от их имени. Обличая современные нравы и католическую доктрину, адво-кат обратился с просьбой к королю предоставить протестантам свободу совести и передать в распоряжение общины храмы для публичного отправления протестантского культа.

Как пишет Дени Крузе, в публичных выступлениях протестанты призывали население «соблюдать евангельскую простоту и разбить золотого тельца» в каждом храме, иначе говоря, добровольно уничтожить «отталкивающие» изображения той Церкви, которую часто именовали «Вавилонской блудницей» и которая погрязла в грехах и коррупции. Во время казни реформат Жан Леклерк декламировал строку из псалма CXIII: «А их идолы — серебро и золото, дело рук человеческих».

Наступление иконоборцев

По словам историка Оливье Кристена, вначале кальвинисты с недоверием относились к подобным методам борьбы, и только в середине XVI века протестантские общины во Франции стали открыто выражать свою солидарность с осквернителями храмов. Однако первые столкновения были спровоцированы католиками. Желая вывести еретиков на чистую воду, католики начали вести слежку за прохожими: они брали на заметку, например, тех, кто не выказал уважения к Святой Деве — не снял шляпу перед ее статуей на фасаде дома. Так было в Париже, в Тулузе, в Руане.

И, как следствие, чем больше католики превращали поклонение образам в идентификационный символ, чем больше устраивали процессий с хоругвями и крестами, тем большую ненависть они вызывали у протестантов. С развитием типографии стали появляться многочисленные агитационные картинки, возмущавшие тех, кто усматривал в культе святых покушение на дух Библии. Некоторые не очень щепетильные католики не гнушались фальсификацией чудес; в пример можно привести псевдоисцеления в Бурже в 1540 году, появление на лице статуи святого крови, оказавшейся кровью голубя. Но прежде чем прибывший на место «чуда» представитель правосудия разоблачал обман, народ самостоятельно выстраивался в процессию и шел штурмовать дома гугенотов.

Оливье Кристена, изучавшего природу иконоборческого движения, удивляла умеренность требований реформатов в вопросе почитания изображений.

Лютер считал возможным использовать изображения святых для педагогических целей, а Кальвин и Цвингли, похоже, намеревались постепенно разоблачать культ этих изображений. Правда, уже в ранних трудах оба выступили с критикой распятия как предмета поклонения, ибо, считали они, изображение распятого Христа не дает ничего поучительного для верующих. Протестантские радикалы постоянно напоминали о второй заповеди и запретах Писания. Они критиковали изображения святых в роскошных одеждах, считая, что это потворствует чувственному восприятию и извращает учение Церкви.

Известно, что на II Никейском соборе (787 год) в результате ожесточенных дебатов было решено почитать иконы святых, но поклоняться одному только Господу. Тогда католические теологи критически отнеслись к принятому решению, ибо из-за неточности перевода формулировку записали как «поклонение образам». Эта аргументация времен Карла Великого была использована в 1559 году Кальвином в его «Наставлении в христианской вере». Жан дю Тийе в своем трактате «Libri carolini» пишет, что II Никейский собор допустил излишества в почитании святых, а потому постановления этого собора весьма спорны. Он считал, что борьба с суевериями и идолопоклонничеством должна быть возложена на светские власти.

Политические иконоборцы даже составили своеобразный кодекс, в котором привели весьма веские аргументы в защиту своей позиции, и активно его пропагандировали. В стихах, песнях, памфлетах, теоретических трудах, полемических сочинениях, воззваниях к королю они напоминали, что культ изображений извращает христианское учение. Оливье Кристен приводит стихотворение, посвященное вступлению на французский престол Карла IX:

Итак, помолимся же Господу, чтобы он мудростью своей

Поддержал нашего короля, дабы следующие поколения,

Которым суждено жить в этом королевстве,

Смогли бы сказать:

«О, это был великодушный король, изгнавший идолов!»

В начале 1562 года Екатерина Медичи организовала в Сен-Жермен-ан-Лэ диспут. Конфессиональные противники заняли настолько непримиримые позиции, что сторонники взвешенных решений даже при поддержке регентши не сумели добиться от них компромисса. Оба враждующих лагеря неуклонно провоцировали друг друга. Хотя, если верить «Церковной истории», написанной протестантами, иконоборчество было официальным, публичным, регулируемым и поставленным на рациональную основу. Организаторы иконоборческих акций гарантировали соблюдение порядка, ибо, по утверждению протестантских руководителей, акции эти проводились исключительно с назидательной целью.