Повседневная жизнь египетских богов - [62]
Именно царь должен был прокопать фундамент до уровня грунтовых вод, которые отождествлялись с Изначальным Океаном. Затем он должен был изготовить для каждого угла краеугольный камень, а точнее, кирпич из влажного ила, смешанного с соломой. Он превращался в закладной камень, символизировавший тысячи кирпичей, которые понадобятся для постройки стен фундамента храма. После окончания этого этапа строительства царь должен был с помощью песка заполнить пространство, предназначенное для внутренней части фундамента. Эти «наносы» символизировали изначальную девственную почву, на которой обязательно должно было строиться любое священное здание. Подчеркнем, что подготовка фундаментов и «девственной почвы» не требовала никакого прямого божественного вмешательства. Только за подвоз песка отвечал для вящей безопасности Ха — бог западной пустыни. В этом случае ручная работа могла быть только в ведении фараона. Мотыга, корзина и форма для кирпичей считались, очевидно, орудиями, не слишком достойными божества. Хор, который присутствовал при этих работах в качестве зрителя, бывал так добр, что ободрял фараона: «Я вижу твое рвение и радуюсь твоему делу».>{765} Когда эти работы завершались, царь клал в углы здания жертвенные заклады — из золота, серебра, меди, железа, камня или фаянса, а также керамики[21]. Эти жертвы представляли собой пластинки, на которых было начертано имя фараона в картуше, и различные миниатюрные предметы, изображавшие сосуды, орудия и жертвы. Царь, таким образом, хотел оставить память о себе — дабы подстраховаться от возможного разрушения его труда людьми — на территории, которую он посвятил богу. Интересно отметить, что ритуал не принимал во внимание строительных работ как таковых. В первую очередь имели значение фундаменты и планы, благодаря которым здание могло быть возведено далее. Последний акт этого ритуала изображает царя за утрамбовкой плиточного покрытия. Законченный храм должен был быть очищен натром и благовониями. Перед тем как посвятить храм хозяину этого места, его статуи «оживляли» с помощью особого обряда.>{766}
Чтобы храм мог функционировать, нужно было, чтобы бог, которому он посвящен, и его свита действительно там поселились. Это божественное сообщество храма воплощалось в статуях, стоявших в различных часовнях и барельефах, которые украшали стены постройки. Это были предметы, сотворенные руками человека, сделанные из бездушной материи. Сами по себе они не могли представлять божество: сначала нужно было, чтобы оно окончательно вошло в эти свои проявления. Здесь вступал в действие обряд «отверзания уст и очей», само название которого говорит о его функции: он применялся ко всем этим изображениям. С помощью различных инструментов, прежде всего плотницких и скульптурных, предназначенных для ритуального употребления, изображениям богов «открывали» глаза, нос и рот, чтобы придать им необходимые жизненные функции дыхания, зрения и слуха. Эта операция состояла в том, что нужный инструмент соприкасался с определенными частями статуи; она совершалась жрецами, которые вместо царя представляли различных богов. «Птах берет свой резец, дабы открыть уста, и Сокар открывает глаза»; на изображениях мы видим также тесло Анубиса. Затем следовали заклание различных животных и другие жертвоприношения. Это «отверзание» повторяли и для всего здания как единого целого. Теперь храм, его статуи и барельефы становились живыми и действующими существами. Так фараон создавал монумент, который не только говорил о доброте и могуществе бога, но также благодаря тому, что его изображения заключали в себе энергию жизни богов, позволял осуществлять обряды.
Само происхождение этих образов, воплощавших божества, было связано не с людьми. Это бог-демиург «создал изображения, которые находятся на земле благодаря инструментам, которые он сам сделал».>{767} «Итак, боги входят в свои тела, сделанные из дерева, камня, глины и всех других вещей, которые растут и в которых они принимают форму».>{768} Участие богов-покровителей ремесел в ритуале оживления находит в этом факте свое объяснение, и именно благодаря демиургу при каждом появлении солнца утром эти изображения пробуждаются: «Когда твое видимое воплощение (сходит) на землю, говорят ему, что то, что вырезано резцом, становится плотью».>{769} Конечно, эти изображения, созданные руками человека, не могут открыть во всей полноте божество, которое они представляют, и являются всего лишь приблизительными очертаниями, в которых божество соглашается поселиться, считая их одним из своих проявлений.
Очередная книга серии «Мистические культы Средневековья и Ренессанса» под редакцией Владимира Ткаченко-Гильдебрандта, начиная рассказ о тайнах Восточного Ордена, перебрасывает мостик из XIV столетия в Новое время. Перед нами замечательная положительная мистификация, принадлежащая перу выдающегося созидателя Суверенного военного ордена Иерусалимского Храма, врача, филантропа и истинно верующего христианина Бернара-Раймона Фабре-Палапра, которая, разумеется, приведет к катарсису всякого человека, кто ее прочитает.
В основу книги легли лекции, прочитанные автором в ряде учебных заведений. Автор считает, что без канонического права Древней Церкви («начала начал»)говорить о любой традиции в каноническом праве бессмысленно. Западная и Восточная традиции имеют общее каноническое ядро – право Древней Церкви. Российскому читателю, интересующемуся данной проблематикой, более знакомы фундаментальные исследования церковного права Русской Православной Церкви, но наследие Западного церковного права продолжает оставаться для России terra incognita.
В книге рассказывается о миссионерских трудах и мученической кончине святого Бонифация (672—754) – одного из выдающихся миссионеров Западной Церкви эпохи раннего Средневековья. Деятельность этого святого во многом определила облик средневековой Европы. На русском языке публикуются уникальные памятники церковной литературы VIII века – житие святого Бонифация, а также фрагменты его переписки. 2-е издание.
Книга известного церковного историка Михаила Витальевича Шкаровского посвящена истории Константино польской Православной Церкви в XX веке, главным образом в 1910-е — 1950-е гг. Эти годы стали не только очень важным, но и наименее исследованным периодом в истории Вселенского Патриархата, когда, с одной стороны, само его существование оказалось под угрозой, а с другой — он начал распространять свою юрисдикцию на разные страны, где проживала православная диаспора, порой вступая в острые конфликты с другими Поместными Православными Церквами.
В монографии кандидата богословия священника Владислава Сергеевича Малышева рассматривается церковно-общественная публицистика, касающаяся состояния духовного сословия в период «Великих реформ». В монографии представлены высказывавшиеся в то время различные мнения по ряду важных для духовенства вопросов: быт и нравственность приходского духовенства, состояние монастырей и монашества, начальное и среднее духовное образование, а также проведен анализ церковно-публицистической полемики как исторического источника.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Отмечаемый в 2007 году 170-летний юбилей российских железных дорог вновь напоминает о той роли, которую эти пути сообщения сыграли в истории нашего государства. Протянувшись по всей огромной территории России, железные дороги образовали особый мир со своим населением, своими профессиями, своей культурой, своими обычаями и суевериями. Рассказывая о прошлом российской железки, автор книги Алексей Вульфов — писатель, композитор, председатель Всероссийского общества любителей железных дорог — широко использует исторические документы, воспоминания ветеранов-железнодорожников и собственные впечатления.
«Руси есть веселье питье, не можем без того быти» — так ответил великий киевский князь Владимир Святославич в 988 году на предложение принять ислам, запрещавший употребление крепких напитков. С тех пор эта фраза нередко служила аргументом в пользу исконности русских питейных традиций и «русского духа» с его удалью и безмерностью.На основании средневековых летописей и актов, официальных документов и свидетельств современников, статистики, публицистики, данных прессы и литературы авторы показывают, где, как и что пили наши предки; как складывалась в России питейная традиция; какой была «питейная политика» государства и как реагировали на нее подданные — начиная с древности и до совсем недавних времен.Книга известных московских историков обращена к самому широкому читателю, поскольку тема в той или иной степени затрагивает бóльшую часть населения России.
Иван Грозный давно стал знаковым персонажем отечественной истории, а учреждённая им опричнина — одной из самых загадочных её страниц. Она является предметом ожесточённых споров историков-профессионалов и любителей в поисках цели, смысла и результатов замысловатых поворотов политики царя. Но при этом часто остаются в тени непосредственные исполнители, чьими руками Иван IV творил историю своего царствования, при этом они традиционно наделяются демонической жестокостью и кровожадностью.Книга Игоря Курукина и Андрея Булычева, написанная на основе документов, рассказывает о «начальных людях» и рядовых опричниках, повседневном обиходе и нравах опричного двора и службе опричного воинства.
В XVIII веке в России впервые появилась специализированная служба безопасности или политическая полиция: Преображенский приказ и Тайная канцелярия Петра I, Тайная розыскных дел канцелярия времен Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны, Тайная экспедиция Сената при Екатерине II и Павле I. Все они расследовали преступления государственные, а потому подчинялись непосредственно монарху и действовали в обстановке секретности. Однако борьба с государственной изменой, самозванцами и шпионами была только частью их работы – главной их заботой были оскорбления личности государя и всевозможные «непристойные слова» в адрес властей.