Повседневная жизнь американской семьи - [17]

Одна моя приятельница-американка вышла из машины, где она сидела с закинутым подолом плаща. Она дошла до почты, провела там четверть часа. Потом посетила банк — провела там вдвое больше времени. А потом углубилась на час в супермаркет. Во всех трех местах было полно народу. Однако когда она вернулась к машине, подол плаща был все так же закинут на спину. Там я ее случайно встретила и сказала об этом. Она со смехом объяснила, что нигде не было зеркала, она не могла увидеть себя. «Но как же никто не сказал тебе, что одежда не в порядке?» — удивилась я. «О, это не принято, — ответила она. — Это мое прайвеси».

Особая проблема для меня — directions, то есть информация о поиске нужного адреса. Несколько поколений американцев передвигаются в основном на машинах. Они часто шутливо называют себя кентаврами, имея в виду слитность человека со средством передвижения. Ну, не с лошадью, так с машиной. В любое время суток, по любой необходимости американец заводит автомобиль.

Помню, в Чикаго в первом часу ночи, во время позднего застолья в милой семье Чака и Розалинды Каролек у меня спросили, какой сок я люблю. Я ответила, что люблю грейпфрутовый, но могу выпить любой. За беседой я забыла об этом коротком разговоре и даже не заметила, что хозяин исчез из-за стола. Через несколько минут он появился и поставил на стол коробку грейпфрутового сока, холодную, только что с морозной улицы. «Где ты был, Чак?» — удивилась я. «В супермаркете». — «Господи, да зачем же ночью? Да в такую даль?» — «Ну, какая даль — тут миль пять, не больше».

Поэтому когда американец дает вам объяснения, как добраться до нужного места, он мыслит в масштабе автомобильного времени, и только. Ему даже в голову не приходит спросить, есть ли у вас машина. У меня ее в Америке нет, передвигаюсь я общественным транспортом, если он есть, а если нет — на машинах друзей.

Однажды меня привезли в гостиницу университета Олд Доминиан, штат Вирджиния. Уезжая, мои провожатые спросили, не нужны ли мне продукты. Я поинтересовалась, а далеко ли магазин. Мне ответили: «Да нет, минут десять».

В указанном направлении я шла минут пятнадцать и обнаружила себя на узенькой боковой дорожке хайвея — широченного шоссе без светофоров с потоком мчащихся машин, по пять рядов в каждую сторону. Никакого намека на магазин не было. Я прошла вперед еще столько же. Картина не изменилась. Идти обратно мне показалось глупым, и я уныло потащилась дальше. Голодная и злая, часа через полтора я наконец приплелась в большой супермаркет. Там накупила продуктов и вызвала такси. На машине я была дома действительно через десять минут.

Я думаю, что именно из-за этой привязанности к автомобилю американцы обрели и другую привычку: они не любят гулять. Вы можете встретить множество бегущих людей — это так называемый джоггинг, бег трусцой. Можете, хотя и реже, увидеть быстро идущих спортивным шагом. Но вот чтобы просто гулять, прогуливаться по улице — это не принято. Мне всегда сложно вытянуть американского приятеля на прогулку. «Хорошо, хорошо, — обычно соглашается он. — Сейчас заведу машину». — «Какая машина? Мы же идем гулять, дышать свежим воздухом». — «Но ведь до парка надо доехать».

В последние годы мне все труднее писать об американских привычках. Только приготовишься рассказать что-нибудь специфическое — а это, оказывается, уже вошло в наш, российский, обиход. Недавно на лекции в Institute for Advanced Studies (здесь, в Москве, американские студенты углубляют свои знания о России) я спросила ребят: «Вы здесь уже целый месяц. Покажите мне, как русские прощаются, как они машут рукой». И мои слушатели изобразили так хорошо известный им жест — поднятая ладонь покачивается из стороны в сторону. «Нет, нет, — возразила я, — так прощаются у вас, в Америке. А у нас — вот так». И я помахала рукой. Американцы недоуменно переглянулись: да нет, мы это делаем одинаково. «Стали делать», — пробурчала я.

Nyekulturno

Именно так, латинскими буквами, пишет это слово «некультурно» Йел Ричмонд, с иронией описывая неприятие русскими некоторых сугубо американских привычек. Меня, признаться, тоже кое-что шокировало. Например, появление в пальто в самых престижных театральных и концертных залах. Зрители партера, где билет стоит не дешевле 200 долларов, снимают роскошные шубы непосредственно на своем месте, затем кладут их на полу у ног, являя окружающим роскошные туалеты и сверкающие драгоценности. Разве это нельзя назвать nyekulturno? Всю условность этого отношения я поняла, когда прочла у Ричмонда такую фразу: «Появление в пальто в общественных зданиях здесь считается неприличным, хотя бродить по коридорам отеля в пижамах и халатах, словно это коммунальная квартира, вполне допустимо». Метко отпасовано!

Правда, затем Ричмонд входит в раж и, на мой взгляд, совершенно зря насмешничает над тем, что русские считают неприличными некоторые привычки американцев. Ему кажется смешным, что в России на людях не принято стоять, держа руки в карманах, сидеть с широко расставленными ногами, скрещивать руки на затылке, обнимать спинку стула или сидеть развалившись в кресле — все это американцы привыкли делать у себя дома. Так же, как привыкли ради удобства класть ноги на стол. Это осуждение американских привычек он склонен объяснять недавним деревенским прошлым российских горожан, которые, как всякие неофиты, стремятся показать миру, что они усвоили правила хорошего поведения.