Поворотный круг - [18]

— Смотри сейчас же обратно возвращайся, — напутствовала бабушка.

— Хорошо, — пообещал Борис, закрывая за собой дверь.

Разве знал, разве мог предвидеть, что снова не скоро вернется домой?..

Чтобы сократить путь, побежал огородами и садами, извилистой тропинкой через овраг. Недалеко от станции выбрался на Железнодорожную улицу. Отсюда можно запросто, в один миг домчаться до тетиного дома. Вдохнул полной грудью холодный воздух… и замер. Впереди из сумрака неожиданно вынырнула сгорбленная фигура. Заметив Бориса, встречный тут же отпрянул в сторону — в изгородь из желтой акации, которой был обсажен двор напротив, и там притаился.

«Кто это? — удивился Борис. — Чего он испугался?.. Наверно, шпион или диверсант…»

И сразу вспомнил историю, которая произошла с ним недавно.

«Может, и этот такой же «шпион», как тот бородатый?.. Да нет, кто-то хочет напугать меня. Нет, дудки! Не выйдет…»

Поколебавшись немного, не торопясь тронулся вперед.

Неизвестный также вышел из кустов, пошел навстречу.

«Ясно, — вскоре узнал его Борис, — Васька с базара. Вот еще голова — кочан капусты, не догадался сразу!»

— Ты? — остановившись недалеко от Бориса, спросил Васька.

— Нет, не я.

— А ну тебя! Так напугал, дурень!

— А чего тебе пугаться?

— А я и не боюсь. Просто так. Вижу, кто-то идет…

— Ну и что, если идет? Тебе-то что?

— Да так… — замялся Васька.

— Вот чудила! — улыбнулся Борис.

— Послушай, — оживился Васька, — хочешь, покажу тебе что-то? Как корешу.

— А что ты мне покажешь?

— Пойдем! — схватил он Бориса за локоть.

— Куда?

— Не бойся, дурачок, пойдем!

Борис с трудом освободил руку из цепких Васькиных пальцев, пошел за ним к изгороди.

Васька выволок из куста большой мешок, вытащил из него какое-то лохмотье.

— Вот, — показал Борису.

— Что это?

— Не видишь? Штаны! А вот пиджак, — сказал Васька и вытащил еще одну одежину. — Здесь пять таких костюмов и два пальто. Еще рубашки, сукно, картузы, коробка булавок…

— Где ты взял? Обокрал кого?

— Тьфу, дурак! Никого я не грабил.

— А где же ты взял?

— В магазине. Кто-то замки поотбивал — заходи, бери что хочешь. Я уже два раза ходил. Иди и ты, пока не поздно, а то все растащат.

— Знаешь, что тебе будет за это?

— Ничего не будет, — сказал Васька и рассмеялся.

— А если милиция узнает?

— Не узнает. Нет милиции. Задала стрекача.

— Что ты мелешь, придурок?

— Что слышишь. Не знаешь разве — немцы в Лубнах.

— Отогнали их.

— Никуда не отогнали. Они мост перешли и остановились. Не захотели ночью входить в город.

— Кто тебе сказал?

— Все говорят. Вот от моста и стреляли до полуночи.

— Сегодня им дадут!

— Кто даст?

— Наши.

— Как они дадут, когда немцы на танках!

— А бронепоезд? Как ударит из пушки, разлетятся фашистские танки в щепки.

— Да что с тобой говорить! — махнул рукой Васька. — Мне некогда. Я пошел, — и наклонился к мешку.

— Вот увидишь, расскажу, что ты обокрал магазин.

Васька выпрямился и, шагнув к Борису, ткнул ему под самый нос кулачище:

— Понюхай, чем пахнет!

— Не пугай! Не на того напал. Видали таких.

Знал: драться Васька не будет, только запугивает.

— Не сердись, глупый, — опустил кулак Васька. — Я пошутил. Хочешь, дам тебе костюм? Будь только корешем.

— Не надо мне ворованного.

— Ну, и глупости! Никакое не ворованное. Наши еще спасибо скажут, что забрал. А то немцы заграбастали бы. Понял?.. А ну, поддай, помоги мне, — схватился за мешок.

— Сам поддавай! — сердито сказал Борис и пошел прочь.

Дверь открыла тетя Мария.

— Что случилось, Боренька? — встревоженно спросила.

— Записку принес от дяди.

Тетя взяла записку, поспешила в дом. В комнате горела лампа. Окно было занавешено одеялом. Тамара стояла у стола, на котором лежали какие-то бумаги.

— Возьми, прочитай. От отца! — отдала записку дочери.

Тамара развернула бумажку, наклонилась к лампе.

«Дорогие мои Мария и Тома! Все сложилось так, что я уже третий день не могу приехать домой. Возможно, и сегодня не приеду. Прошу вас, сразу же, как только получите эту записку, уезжайте из Лубен. Дела очень серьезные… Не теряйте времени… Обратитесь к начальнику станции, он устроит вас на поезд. Не жалейте вещей, это все наживное, возьмите с собой самое необходимое. Не забудьте про документы: прихватите свои и мои. Крепко целую вас, дорогие. Павел. Отец».

— Горе мое! — заломила руки тетя. — Он же ничего еще не знал, когда писал. Куда же нам ехать, когда все пути-дороженьки перерезаны?..

В глазах у нее заблестели слезы.

— Не надо, мама, — обняла ее Тамара. — Не расстраивайтесь. Фашистов еще отобьют.

Вдруг дом сильно потряс взрыв, даже одеяло упало с окна.

На дворе уже рассветало.

Раздался второй, еще более сильный взрыв, открылась форточка, в комнату потянуло прохладой.

Отрывисто, часто застрочил на станции зенитный пулемет. Слышен был шум самолета.

— Немецкий, — сразу определил Борис. — Бомбы сбрасывает.

Тамара потушила лампу, сняла со спинки стула теплую суконную жакетку, темно-синий берет.

— Мне надо идти.

— Ой, доченька, что же с нами будет? — склонилась ей на плечо мать.

— Не падайте, мама, духом. Комендант говорил: в Лубны фашистов не пустят…

Тамара накинула на плечи жакетку, надела берет.

— Мама, вот документы и книжки, которые я отобрала, — показала на стол, — спрячьте.