Повести о космосе - [11]

К тому же, я активант. Правда, все расширенные возможности моего перестроенного до последней молекулы организма были заморожены. Но даже замороженный активант восстанавливает свои силы во сне куда быстрее ординарного homo sapiens.

Я проснулся за несколько секунд до писка будильника. Сразу же вернулся в рубку дипломатической связи. «Аль–Тарика» в эфире не было.

Из входного контроллера раздался голос Петра–Василия:

– Искандер, можно с тобой поговорить?

Рубка дипсвязи – одно из наиболее надежно охраняемых помещений посольства. Входить в нее имел право только глава посольства, то есть я. Остальным требовалось разрешение – либо мое, либо входного контроллера. Последний имел право самостоятельно пропускать других членов посольства лишь в случае моей смерти.

– Можно. Впустить полковника Дурново!

Кессон остроумной цилиндрической конструкции провернулся на сто восемьдесят градусов, принял Петра–Василия и, вернувшись в исходное положение, доставил его внутрь рубки.

– Искандер, наш медицинский комбайн только что завершил обработку типовых анализов капитана Галеацци. Результаты… – Дурново судорожно сглотнул, – результаты неожиданные.

Я так и думал – Петр–Василий не стал бы сейчас беспокоить меня без весомых причин. А этот берсальер меня смущал с первой минуты знакомства на борту «Бетховена».

– Галеацци – не человек? – спросил я, приготовившись услышать какой угодно ответ. Даже «да».

– Что?.. Нет, – полковник слабо улыбнулся, – человек. Без сомнения человек. И генетически, и морфологически. Но в его крови обнаружено присутствие широкой гаммы неспецифических агентов.

– Наркотики?

– Хуже. Неизвестные гипервирусы. Что, согласись, довольно странно, ведь допущенные к свободному пользованию гипервирусы – например, те, которые поставляются в информационных пилюлях – в организме человека существуют не более двух–трех минут.

– И что ты сделал?

– Я – ничего. А комбайн сразу вколол ему унцию универсального фага.

– Разумно. У Галеацци есть право на потребление НС–новостей в пилюлях?

– Да. Такое право есть у каждого берсальера – с ограничением третьего типа.

Ограничение третьего типа – это значит «в любое время, в любой обстановке, кроме непосредственного выполнения боевого задания».

– Ты проверил его инъектор и пилюли?

– Я их не нашел. Зато я заглянул в его личное дело…

– Откуда оно у тебя?!

– Мне и твое выдали, – глядя мне в глаза, спокойно сказал Петр–Василий. – В каюте Бюро–9, на борту «Кавура».

Я скрипнул зубами. Все–таки, это свинство: выдавать на руки полковникам досье бригадных генералов!

– На каком основании?

– Им было очень интересно, почему тойланги вызвали для переговоров именно тебя и Галеацци.

– Полковник, выражайтесь точнее.

– Ты ведь, наверное, думал, что командование выбрало тебя за былые боевые заслуги? – почти сочувственно спросил Петр–Василий. – А на самом деле, когда тойланги потребовали прислать официальных представителей Земли на Эрруак, они специально оговорили, что в посольстве должны быть Искандер Эффендишах, Джакомо Галеацци и некто Франтишек Смыгла, капитан войск связи.

Петр–Василий пристально следил за моей реакцией. Фамилия Смыгла мне ни о чем не говорила. А потому и реакция у меня была стандартная – легкое удивление.

С заметным облегчением полковник продолжал:

– Но Смыгла, согласно сообщению с Земли, поступившему в базу данных Оперативной Ставки Флота накануне прорыва «Пояса Аваллона», позавчера умер. Или погиб – это как посмотреть. Тело капитана нашли на дне бассейна, во дворе его дома. На теле – никаких следов насилия. Судя по всему, капитан просто потерял сознание, захлебнулся и утонул. К слову сказать, капитан служил на наземном правительственном узле связи в Дели.

Я, конечно же, сразу сопоставил факты: оба – и Смыгла, и Галеацци – без видимых причин падали в обморок, будто старинные дамочки, а не боевые офицеры! А со слов Петра–Василия, в крови Галеацци бродят какие–то подозрительные гипервирусы. Следовало бы ожидать, что и у Смыглы с кровью было не все в порядке…

– А кадровое управление получило заключение военно–медицинской комиссии о причинах смерти?

– О непосредственных причинах смерти – да. Непосредственные причины я назвал: захлебнулся, утонул. Но результаты вскрытия и анализов, которые были, конечно же, проведены – случай–то дурнопахнущий! – в Оперативную Ставку Флота попасть не успели. Ты же знаешь, что через АФ–связь такая информация ходит пакетами раз в сутки. А теперь вся уцелевшая АФ–связь в руках тойлангов, то есть Земля и Ставка друг о друге могут что–либо узнать только из сообщений наших врагов. Что уж говорить о служебной информации…

– Ну хорошо. Смыгла утонул. Галеацци тоже мог бы утонуть в своей джакузи, если б мы его не вытащили. Оба были затребованы тойлангами. И я тоже нахожусь здесь с подачи наших врагов. Стало быть, ты пришел мягко намекнуть, что и мне не мешает сдать кровь на анализ?

– Именно.

– Кстати, а ты–то на самом деле как попал в это проклятое посольство? Твое имя тоже было названо тойлангами?

– Нет. Мое присутствие здесь – единственная уступка, которой удалось добиться Ставке от тойлангов. Ставка сообщила им, что Смыгла мертв. Клятвенно заверила, что тебя и Галеацци введут в состав посольства, после чего попросила разрешения включить третьим номером меня. Вместо Смыглы. Мотивировалось это тем, что я хорошо понимаю тойлангский язык, а для посольства, дескать, это очень важно.