Повести наших дней - [163]

— Этим и кончился у них разговор? — спросил вдруг загрустивший Огрызков.

— Кончился разговор у них тем, что Семке Бобину выдали ночной пропуск, и теперь он, как охотник на зверя, в темноте шныряет, делает петли вокруг могилы.

— Когда ходила в хутор, видала эту могилу? — задумчиво и тихо спросил Огрызков.

— Издали.

— Она там одна?

— Одна-одинешенька.

— На голом месте?

— На голом и на высоком. С этого места все как на ладони видать на три стороны. А с четвертой стороны все загородил курган.

— А вот эти кустарники туда не протянулись?

— Протянулись. Только против могилы по склону кургана они чуть выше поднялись.

— Оттуда, по-твоему, хорошо наблюдать за хутором, за могилой?

— Да, очень хорошо. Ты о чем задумался, Тит?

Огрызков ответил не сразу. И отвечал издалека:

— Знаешь ли ты, Полина, про судьбу Астаха? Ничего тебе в хуторе про нее не говорили?

— Не хватило времени узнать.

— А я от деда Демки кое-что узнал.

И Тит рассказал о том, что произошло совсем недавно в хуторе Подкурганном.

…Давно-давно, в молодые годы, забавный и немного чудаковатый, но безвредный Астах Грачев, человек бедный, в обществе обзываемый легким и насмешливым именем «Асташонок», чтобы поднять себя в глазах насмешников (так он сам объяснял этот поступок), свою избу перевез на высокий склон кургана.

От рождения был он человеком веселым, а после этого стал еще веселее. В его веселости сметливые люди угадывали что-то скрытое, что́ именно — не могли разгадать. А другие, кто давал человеку цену по богатству, смеялись над этим и уверяли, будто у Асташонка просто винтиков в голове недостает.

Астах теперь говорил хуторянам: «Сверху насквозь вижу вас. Вижу с высоты кургана. Копошитесь вы там, внизу, злые как дьяволы. За никчемный шматок готовы один другого схватить за горло. Из-за шматков вам некогда порадоваться на утреннюю и вечернюю зарю. Для вас и солнце — пустяк. Снизу не видно вам, какие кругом нас просторы. А они такие — глаз от них оторвать невозможно».

Чтобы видеть красивое, чтобы в определенные минуты полюбоваться им, Астах терпел известные трудности: колодец был внизу — за питьевой водой надо ходить дальше; внизу и сад и огород, и в них часто бывали непрошеные гости. Но Астах жаловался только себе самому или кому-нибудь очень близкому. Чаще хуторскому учителю, который находил интерес подолгу разговаривать с Астахом.

«Ночью вот какую большую ветку обломили на лучшей яблоне. Живое жалко. Теперь уже с нее яблок никому не сорвать». Этим и заканчивались его жалобы.

Астах не был бездельником. Дочь (он всегда называл ее Параскевой), пара волов и старая лошадь были ему помощниками в труде на поле и дома. Но он, с молодых лет овдовевший, находил время полюбоваться красотой окружающего с той высоты, на какой теперь стояла его изба. Эту высоту стали называть сначала с улыбкой, а потом и без улыбки Астаховой высотой.

…Фашисты захватили и эти просторы степи, что раскинулись в стороны от Коншина кургана. Внезапно появились они и в хуторе Подкурганном со своими танками, пушками, автофургонами, мотоциклами… Подкургановцы о них говорили шепотом, со страхом и удивлением. И только один хуторянин, с русой, рассыпающейся по груди бородой, с доверчивыми глазами, открыто смотревшими на окружающее, мнение свое выразил вслух, без опасений. Это был Астах Грачев. Он сказал тогда хуторянам: «Я поглядел на них с высоты. Они — черви. Только в железном одеянии… Много прольют они крови. Но придет пора их погибели: черви не умеют рассудить правильно, хорошо рассудить о жизни. Черви они!»

Фашисты услышали слова Астаха Грачева. Схватили его и подвели к танку, около которого стоял генерал. Тот уже знал, что сказал о германской армии этот спокойный бородатый русский. Генерала, наверное, особенно оскорбило, что этот русский старик добродушно улыбался ему в лицо. И, не допрашивая, он распорядился расстрелять Астаха на той высоте, с которой ему показалось, что германские солдаты — черви, не умеют рассудить о жизни.

Двое суток Астах пролежал лицом к небу, но за это время не увидел ни вечерней, ни утренней зари, ни звезд, ни восхода, ни заката солнца. А он за всем этим так любил наблюдать!..

Теперь высоту, где похоронен Астах Грачев, называют Астаховой могилой, а иной раз и по-старому — Астаховой высотой. Ночью украдкой приносят цветы на могилу. По заверению деда Демки, приносят цветы и те, кто считал Астаха чудаковатым человеком…

Гибель Астаха отодвинулась от сегодняшнего дня всего лишь на две-три недели, но уже стала историей, легендой, и эта легенда прочно связала людей в их тоске по той жизни и по тому времени, когда их земля была только их землей. Память об Астахе объединила всех знавших его в ненависти к тем, кто непрошено ворвался в их жизнь, чтобы наводить свои страшные порядки… Цветы, положенные на могилу Астаха, были единственным оружием мирных людей против фашистов.

…Полина сказала:

— Мы, Тит, тоже отнесем цветы на его могилу.

— Обязательно.

— Осенью в нашем волчьем положении цветы достать трудно.

— Не достанем цветов — нарвем веток дикого вишенника. В затишье на них еще зеленые листья… Что я хочу сказать тебе, Полина, ведь и в этом деле нам поперек дороги стал не кто иной, как Семка Бобин. Получается, что бы хорошего ни вздумал сделать человек, если поблизости окажется Семка Бобин — порушит он добрые планы. Ох как давно я его знаю!.. Сколько раз хотелось устранить его из жизни. Заколебаюсь — и все тут…