Повести и рассказы - [42]

От раздумий Генку отвлек Леха:

— Ты делаешь, как бы тебе это… непростительную ошибку, — Леха наморщил квадратный лоб. — Как бы тебе это…

Петькин маг заглушал звуки природы, и Леху никто не слышал кроме Генки.

— понимаешь, в классе у нас тридцать звезд, все желают выделиться, противопоставить себя. Один учиться лучше, другой хуже, а дружбы нет, коллектива нет. Парни какие–то безликие… Нерешительные что ли? А здесь мы, как бы тебе это… равны. Возраст, круг интересов, успеваемость — не в счет. Тебя уважают за веселую шутку, за умение поддержать разговор или бросить остроту. Покажи эрудицию, заинтересуй, но не выделяйся. Лично меня привлекает здесь то, что не терпят здесь грубостей. Ты как на ладони. А потом — здесь не умрешь от скуки, потому что рядом друзья, и они необыкновенны. Заметь вот, — продолжал Леха, — из кого вырастают негодяи, к кому ты проявляешь личную антипатию, уверен — это обязательно будет маменькин сынок. Пусть он и не делает ничего плохого, не бьет, например, никому морду, но и, как бы тебе это… в разведку ты его с собой не возьмешь.

Генка согласился. Тут Ирина затейно прервала беседу:

— Ле–ша! Жа-н! Меньше трех не собираться Поделитесь с нами, заговорщики.

— У меня предложение, — оживился Петька и почесал перебитый нос. — Запишем для истории песню мушкетера?

Генка расцвел и смутился:

— Честно говоря, лучше всех записать.

— Но, чур, лопухи, кассета будет прослушиваться раз в год, поэтому призадумайтесь и туфту не гоните. На память потомкам оставим, — Петька вознес палец вверх. — Жертвую перлом Леонтьева! За качество ручаюсь…

Их компания когда–то была иной. Лет семь назад в кругу ребят нового микрорайона прославился некто Григорий. Как–то он собрал их вместе. Также выходили по вечерам во двор, который еще был пустым и неуютным. И тогда, по почину Григория, общими усилиями построили беседку, поставили грибки, сделали волейбольную площадку. Вдоль дороги посадили деревца. Именно тогда родилась компания. Примерно тогда же решительно и навсегда был отвергнут предложенный Чертежником вариант проведения вечеров; он пришел навеселе, прихватив бутылку вина.

Потом Григорий уехал учиться в другой город. А беседка и все то, что было сделано руками ребят, осталось. Саженцы прижились, выросли. Выросли и ребята, разъехались кто куда. Но осталась нерастраченная память. Осталась новая компания и ее железные законы. Но те ребята изменились, и Чертежник теперь, уморившись за доской с рейсшиной и ватманом, заслышав шум, не показывался на балконе, не скучал и не посматривал вниз с завистью на беседку. Высокомерно отводил нос от окон и ворчал с явным неудовольствием: «Дурни!.. Маются, шли бы спать. Балбесы!» Его не пускают спать взрослые заботы.

— Извините, Чертежник! — возразит юноша. — Но у молодого человека забот больше, независимо от того, что с возрастом на плечи ложится ответственность и за семью, и за производство, и за себя. Посудите сами, взрослый рубит проблемы голым рассудком, и заботы его рассудочные. Неугомонные заботы же юноши — безрассудны. И вам порой невозможно понять, что его мучает. Ведь чтобы пои юношу нужен всего навсего мизер: отключите рациональное мышление и отдайтесь, не гадая, вихревому порыву романтики.

* * *

На утро по дороге в школу Генка повстречался с Леной. Теперь, когда он познакомился с ней, и она, как ему показалось, даже оказала знаки внимания, Генке представилась просто невероятной мысль, что раньше мог жить без нее.

Тысячи раз спешил он по этой привычной унылой дороге, без нее проводил пустые вечера, и все время до встречи словно жил томительным ожиданием. Оно забирало мысли, обостряло чувство неудовлетворенности окружающим и, как назойливая гостья, испытывала нервы.

И Лена, встретив по пути «мушкетера», обрадовалась. На миг в ее глазах сверкнуло доброе лукавство. Они остановились, неотрывно смотря друг на друга. Лена передала свой дипломат, заботливо расправила ворот его рубашки, тронула непослушные кудри. Генка покорно снес столь неожиданную заботу о своей персоне.

Тенистая благоухающая аллея вела в соседнюю школу. В ней он был всего два раза: в девятом — на олимпиаде по биологии и в начале десятого — на осеннем балу, куда пригласили давние приятели по совместным тренировкам в спортклубе. Машинально посмотрев на часы, он, спохватившись, чтобы не опоздать на урок, бросился бежать.

Странный незнакомец у киоска последовал его примеру.

… Как ни старался Генка, но к уроку не успел. Когда перепрыгивая через три ступени, он подымался на нужный этаж, прозвенел предательский звонок. Генка кинулся к физкабинету.

Классный руководитель Ольга Петровна Зарина, учительница физики, не терпела опоздавших. Это была педантичная женщина.

Урок обычно начинался с проверки присутствующих и готовности к занятиям, и если на рабочих местах творился беспорядок, класс шумел, Зарина восстанавливала дисциплину.

Генка приоткрыл дверь. В образовавшуюся щель просматривались доска, кафедра, часть класса. Вроде никого. Он пригнулся, чтобы остаться незамеченным, и скользнул бесшумно к парте.

— Ткачук!

Генка замер от отчаянного удивления.