Повесть об Остролистном холме - [75]

Этим утром завтрак проходил в особенно оживленной атмосфере, ибо за столом не было ни одного свободного места. Босуорт сидел, как обычно, во главе стола, а Петрушка — с противоположной стороны. Она подавала тосты с мармеладом, вареные яйца и ломтики бекона, а также разливала чай, никому не отказывая во второй чашке. Место на скамье слева от Босуорта занимала крольчиха Метелка, рядом с ней сидела ее сестрица Шваберка — обе в белых передниках и кружевных наколках. Далее по порядку расположился ежик Чертополох, который в свое время отбился от семейства ежей и теперь помогал Петрушке на кухне — чистил овощи, мыл посуду. Слева от него как раз и сидела сама Петрушка, а слева от Петрушки трудился над яйцом крыс по имени Рамси. Далее по кругу сидел пожилой хорек. Он был подслеповат и то и дело путал, с какой стороны тост намазан маслом, в результате чего масло ему приходилось слизывать с лап. Рядом с хорьком и справа от Босуорта сидел не кто иной, как Грошик, который с восторгом рассказывал всем и каждому, что прибыл из Лондона на поезде, что живет с мисс Поттер, знаменитой художницей и писательницей, автором детских книжек, и что мисс Поттер вот-вот напишет книжку про него, Грошика, после чего и он станет знаменитым.

— Чушь! — презрительно сказал Рамси и положил себе второе яйцо всмятку. — Чем такая шмакодявка, как ты, прославилась, чтобы писать о тебе книгу?

Грошик растерялся, и Босуорт подбодрил его, дружески похлопав по лапке.

— Не обращай на него внимания, Грошик У каждого животного есть своя история, которой можно гордиться. Наберись терпения, милый, и у тебя такая появится. Истории на деревьях не растут.

Босуорт мог бы продолжать свои успокоительные рацеи, но его прервал громкий лязг. Кто-то настойчиво и властно дергал ручку дверного звонка у парадного входа в Большой Барсучник, и по характеру звука можно было судить о том, что звонивший знает, зачем пришел, и преисполнен решимости войти. Лязг повторился, и Босуорт положил вилку.

— Открой дверь, Метелка, кто бы там ни оказался, — сказал он крольчихе, сидящей слева от него. — На улице сыро, так что пусть он оставит галоши в прихожей.

Через несколько минут Метелка вернулась в обществе весьма неожиданного гостя.

— К вам профессор Галилео Ньютон, сэр, — пропищала она. — И ваша газета. Она лежала у порога, сэр. — Крольчиха сморщила нос, протягивая газету барсуку. — Боюсь, она слегка влажная, сэр.

— Галилео, дружище! — воскликнул Босуорт, вставая из-за стола. — Какой славный сюрприз для всех нас. Уж и не припомню, чтобы вы здесь когда-нибудь появлялись.

Это было сущей правдой. Знаменитый филин хлебосольно принимал гостей — друзей и коллег — в своем доме на старом буке и даже предусмотрел там лестницу для тех животных, которые, в силу природных особенностей организма, не могли вскарабкаться по стволу или взлететь в его вознесенное над землей жилище, склонное (или так казалось Босуорту?) неприятно покачиваться на ветру. Однако когда речь шла о том, чтобы ему, в свою очередь, нанести ответный визит тем, кто жил под землей, филин, как правило, предпочитал принести извинения и выразить сожаление. Всем было известно, что под землей профессор с особой остротой ощущал тесноту и ограниченность помещения, где не мог и крыла поднять, чтобы не смахнуть книгу со стола или картину со стены. Галилео Ньютон предпочитал небесный простор, где ничто не мешало ему широко распахнуть крылья, поймать поток воздуха и парить в вышине над бескрайними лесами, полями, холмами.

Впрочем, Босуорт не стал заострять на этом внимание, поскольку хорошо знал, что Шестое Практическое Правило запрещает учтивому барсуку подвергать критике предпочтения других животных касательно выбора обеденных блюд и мест обитания. Как говорится, каждому — свое. Поэтому Босуорт просто сделал знак Грошику слезть со скамьи и попросил Петрушку принести чистые тарелку и чашку. Через мгновенье профессор восседал перед радующей своими размерами порцией яичницы с беконом и чашкой горячего чая. Метелка и Шваберка подхватили свои венички из перьев и покинули помещение. Петрушка и Чертополох отправились в кладовую — обсудить меню сегодняшнего обеда, а Рамси и хорек откланялись и разошлись по своим комнатам, дабы осуществить первое дело из намеченных на нынешний день — хорошенько вздремнуть. За столом остались Босуорт, Галилео Ньютон и Грошик.

— Скажите, дружище, — обратился к филину Босуорт, налив себе чаю и откинувшись на стуле, — что заставило вас покинуть дам в столь ранний час?

— Поздний, — поправил барсука профессор и зевнул во весь клюв. — Для меня это очень поздний час, мне бы следовало у-у-же прилечь. Однако у-у-у меня возникла н-у-у-жда посоветоваться с вами кое о чем, Бос-у-у-орт. Речь идет о некоем событии, которое намечено на сегодняшний вечер. У-у-у помяну-у-тое событие должно произойти в поле за сорейской гостиницей. Нечто отвратительное, у-у-уверяю вас. — В этот момент он обратил внимание на Грошика и нахмурился. — Молодежи подобное слушать не пристало, — сказал он строго. — Ты кто такой?

Грошик нервно задергал носиком.

— Меня зовут Грошик, сэр,