Повесть об Остролистном холме - [54]

Уилл был стряпчим уже более десяти лет, и за это время ему приходилось вступать в конфликты со множеством людей. Самое трудное заключалось в том, чтобы при этом не потерять добрые отношения — даже со своими противниками в самых острых и сложных юридических спорах. Уилл неизменно старался сохранять дружелюбие и беспристрастность, независимо от того, по какую сторону барьера находится тот или иной человек, и на протяжении многих лет эта линия поведения приводила к успеху — Хилис не приобрел врагов, люди платили ему той же мерой доброжелательности.

— Кое-кого раздражало, — задумчиво повторил капитан последние слова Уилла. — Послушайте, Хилис, это замечание небезынтересно. Кто, по вашему мнению, мог держать зло на старика?

— Трудно сказать, — ответил Уилл. — Скажем, прошлой зимой был случай с Тоби Титором. Помните? Бен обвинил его в краже сидра и потащил в суд.

— Верно, — заметил доктор. — Кроме того, у Бена была пара стычек с любителями гулять по холмам. Они оставили открытыми его ворота. Да, и еще Айзек Чанс. Ведь теперь, когда Бен умер, ничто не помешает ему взять в аренду ферму на Остролистном холме. Леди Лонгфорд с радостью ее сдаст Чансу.

— Мне всегда казалось, что Чанс причастен к поджогу амбара на ферме Бена, — сказал капитан, — но у нас не было доказательств, чтобы предъявить обвинение. Да и эти коровы… Там тоже не оказалось улик. — Он сунул руку в карман. — Зато теперь у нас есть вот это.

Он показал присутствующим глиняную трубку — такие трубки английские крестьяне курили сотни лет. За последние полвека, когда стали доступнее вересковые трубки, а многие к тому же пристрастились к дешевым сигаретам, глиняные трубки приобрели репутацию чего-то старомодного, подчеркнуто деревенского. Теперь их курили в основном люди пожилые — причем и мужчины, и женщины.

Уилл взял трубку и повертел ее в руках.

— Значит, Хорнби курил ее, когда ходил к Остролистному холму. И что это доказывает?

— Бен вообще не курил, — отозвался доктор. Он поставил чашку и провел рукой по седеющим волосам. — В этом все дело, Уилл. Курить он бросил по моему совету несколько лет назад. А уж когда Бен Хорнби принимает какое-то решение, он не идет на попятный, вы и сами это знаете.

— Ах, вот как. — Уилл нахмурился. — И, конечно же, на месте падения не удалось обнаружить ничего странного, скажем, следов борьбы?

Майлс покачал головой.

— Я там все осмотрел и не нашел ничего. Очень хотелось бы потолковать с владельцем этой трубки. Вы, наверное, заметили на ней инициалы — Г. С.

— Заметил. Какому-нибудь инспектору Скотланд-Ярда они бы показались весьма полезными. — Уилл усмехнулся. — Г. С. может означать Галахад Свифт.

— Вот как? — оживился капитан. — Галахад Свифт? Вы уверены? Никогда о таком не слышал. Он из здешних мест?

Уилл рассмеялся.

— Увы, Майлс, вам не повезло. «Галахад Свифт» — это название гончарной мастерской неподалеку от Эмблсайда.

— Так-то, Вудкок, — коротко рассмеялся доктор. — Вот вам и разгадка.

— «Галахад Свифт» изготавливает кирпичи, черепицу — ну и курительные трубки — не менее полувека, — продолжал Уилл. — Такие трубки курят в основном деревенские жители. Я слышал о них хорошие отзывы, но сам предпочитаю вересковые. — Он поднес трубку к носу и понюхал. — Впрочем, возможно, марка табака поможет выйти на владельца.

Капитан присвистнул.

— Шерлок Холмс, да и только. Что вы скажете об этом табаке?

— Неужели вы не узнали эту марку? — спросил Уилл, имитируя удивление. — Я просто поражен. Да ведь это «Браун твист», изготовленный Сэмюэлем Гоитом в Кендале. «Браун твист» номер четыре с вишневым ароматом, если меня не подводит нос. — Он еще раз потянул воздух. — Точно, с вишневым, — добавил он и вернул трубку капитану.

— Что ж, это существенно суживает пространство для поиска, — ответил Вудкок, не скрывая иронии. — Мы, таким образом, ищем сельского жителя, который отдает предпочтение глиняным трубкам «Галахад Свифт» и табаку «Браун твист» номер четыре с вишневым…

Его речь прервал легкий стук в дверь. На пороге стоял Сэмюэль Саккет.

— О, викарий, — хором сказали трое мужчин, поднимаясь ему навстречу.

— Не вставайте, не вставайте, — запротестовал Саккет, снимая шляпу и пристраивая ее на вешалку у входа. Это был высокий, слегка сутулый мужчина с редеющими седыми волосами и мягкими чертами лица, сохранявшего печать некоторой рассеянности. — О, чай! — сказал он, просветлев. — Очень предусмотрительно с вашей стороны, капитан. Нет, нет, я сам налью, прошу вас, не беспокойтесь.

— Как там наш кандидат? Наблюдаются ли какие-нибудь признаки его приближения? — спросил капитан.

— Видите ли, — ответил викарий, устраиваясь в кресле с чашкой в руке и вздыхая, — входя в гостиницу, я краем глаза увидел на дороге фаэтон леди Лонгфорд. Так что доктор Гейнуэлл прибудет с минуты на минуту. — Он покачал головой и несколько раз моргнул. — Нелегкое дело, признаюсь. Утром, как вы и предлагали, капитан, я побеседовал с леди Лонгфорд. Боюсь, я не слишком преуспел — разве что настроил ее против себя. Она решительно настаивает на том, чтобы мы предложили этому господину пост директора школы.

— Весьма прискорбно, — заметил капитан.