Повесть о Верещагине - [12]

— А я о вас, молодой человек, частенько думал. Наконец-то вернулись… Давайте теперь познакомимся ближе. Моя фамилия, если изволите помнить, Седлецкий, — разумеется, духовного звания… из вологодских поповичей. Пойдемте в мои хоромы, я покажу вам свое малевание…

«Хоромы» Седлецкого оказались тесной конурой на чердаке купеческого дома. Бедность и беспорядок поразили Верещагина. Но многие рисунки Седлецкого, выполненные безупречно, со знанием техники и мастерства, понравились ему. Не спрашивая у начальства разрешения, он тогда же пожелал в свободное время учиться у Седлецкого.

В ту пору отец и мать Верещагина переехали из Пертовки на жительство в Петербург. В ожидании отмены крепостного права отец выгодно продал часть своих владений череповецким купцам, часть же оставил, поручив надзор управляющему и старостам. За мизерную плату Седлецкий обучал Верещагина живописи. Только после многих и долгих домашних уроков Седлецкого он поступил в школу рисования на Бирже.

На избранный путь

Весной 1860 года кончилась строгая и планомерная муштра в Морском корпусе. Настали экзамены. Старый мореплаватель, адмирал Федор Петрович Литке, с лицом строгим и суровым, обросшим седыми бакенбардами, важно сидел за длинным столом в окружении сановных представителей. С углов стола, покрытого зеленым сукном, свисали густые кисти на позолоченных толстых шнурах.

— Верещагин Василий Васильевич!

— Я!

— Подойдите к столу.

— Слушаю, ваше высокопревосходительство! Четкими шагами гардемарин Верещагин приблизился к экзаменаторам.

— Вот вам билет, отвечайте, — предложил Литке. Верещагин взял билет из рук адмирала и прочел вслух:

— «Распределение теплоты и холода на земной поверхности». — Задумался, быстро соображая, нахмурил брови.

— Сколько вам нужно времени на размышления? — спросил Литке. — Обдумайте, можете не спешить.

— Я готов отвечать, ваше высокопревосходительство…

Верещагин сразу четко и правильно ответил на вопрос, доставшийся ему в билете.

— Хорошо, прекрасно, — сказал Литке, внимательно выслушав обоснованный ответ.

Это была первая, но не единственная похвала на экзамене, однако одобрение адмирала Литке — замечательного географа, отважного мореплавателя, исследователя Ледовитого океана и новоземельских берегов — стоило многих похвал. Василий благополучно сдал все экзамены. Сразу же после экзаменов его отец устроил небольшую семейную пирушку. Были званы родственники, кое-кто из близких знакомых. Отец и мать радовались успехам сына.

— Ну, чадо мое строптивое, — сказал отец на семейном торжестве, — ты уже теперь взрослый. Поздравляю тебя с благополучным окончанием учения в корпусе, желаю быстрого восхождения по служебной лестнице. Выпьем за твои дальнейшие успехи!

Все подняли бокалы с шампанским. Виновник торжества, прежде чем выпить, ответил отцу:

— За мои успехи в живописи, в творчестве, которого я жажду всей душой и добьюсь!..

— Я тоже за это, — присоединился Николай, старший брат Василия.

Николай учился за границей маслоделию и сыроварению. Он только что вернулся в Петербург с намерением поехать в тверские деревни и там на деле применить свои знания.

— Я выпью за то, — добавил Николай к словам брата, — чтобы Вася с избранного пути не сворачивал, а, преодолевая все препятствия, продвигался дальше, вперед. Желаю тебе, Вася, успехов и надеюсь — успехи будут.

— А служба? — строго посмотрел отец на сыновей.

— Служба отпадает, — ответил Василий.

— То есть как? Кто тебя отпустит?

— Найду способ вырваться.

— Не рассчитывай на мою поддержку, — строго сказал отец.

— Не рассчитываю. Буду пробиваться сам.

— Ах, опять все те же разговоры, — вмешалась мать. — Я не даю благословения Васе покидать морскую офицерскую службу, не даю!.. Кому нужен «свободный» художник! Да, да! Свободный от счастливой жизни, свободный от хороших друзей, от высшего общества. И как ему хочется стать прощелыгой! Кто, приличный, пустит его через порог своего дома? Разве пьянчужка Седлецкий! Будь, Вася, морским офицером! А живопись — это так, ради потехи… рисуй себе в часы досуга…

И пока говорила мать, отец искоса глядел на сына. Василий встал, подойдя к матери, обнял ее, поцеловал в лоб и сказал:

— Спасибо, мама, за добрые пожелания! Однако я поступлю так, как мне рассудок подсказывает. — И, обращаясь к отцу, добавил: — Папа, прошу не мешать мне. Я сам перед собой буду отвечать за свои правильные или неправильные поступки.

Отец выдавил тяжелый вздох и проронил только одно слово:

— Пожалеешь!..

А через несколько дней на Дворцовой набережной, в строгом и величественном здании Мраморного дворца состоялся банкет выпускников-гардемаринов. Адмиралы и капитаны произносили торжественные поздравительные речи. Все веселились. Один лишь Верещагин с тяжелой задумчивостью смотрел на общее веселье. Случилось так, что шеф Морского кадетского корпуса великий князь Владимир Александрович мимоходом заметил грустного гардемарина и снисходительно спросил его:

— Зачем нос повесил, почему мой офицер не весел?

Верещагин встрепенулся от неожиданного обращения высокопоставленной особы, вытянулся — руки по швам, — ответил:

— Ваше высочество, позвольте обратиться к вам, кратко доложить мою просьбу?