Повесть о Монахе и Безбожнике - [7]

— И эркмасс и я посылали в лес людей преданных. Вера их может быть не так тверда, но искренна, и она подсказывала им ответ. Я думаю, что это как раз тот случай, когда Братству и истинной вере должен послужить безбожник. Почему бы нам ни послать в лес такого человека?

Старший Брат Амаха вытянулся в жестком кресле, словно Карха явил очередное чудо и вырастил прямо под его гостевым седалищем острый гвоздь, и грозно спросил:

— Что-о-о?

Опережая протестующий жест гостя, хозяин быстро спросил:

— Чем мы рискуем? Жизнь его не имеет цены. Если в лесу его постигнет смерть, то это будет смерть во имя Братства, которая, безусловно, пойдет ему на пользу.

— Мы рискуем ничего не узнать, — сказал брат Амаха успокоившись. — Отпустив зверя в лес, мы лишь умножим стадо дьяволово и только.

Он замолчал, заново обдумывая все, что услышал. Уже куда как менее грозно спросил.

— Ты думаешь, он вернется?

Вопрос повис в воздухе.

Брат Атари не спешил отвечать. Он звякнул колокольчиком. Неслышно появившиеся монахи убрали со стола и внесли десерт.

Сейчас перед Старшим Братом стояла самая сложная часть задачи. Нужно будет убедить Амаху принять нужное для него решение. Стараясь казаться беспристрастно логичным, он сказал:

— Тот, кого я имею в виду, вернется. Нечистой силе он не нужен.

Атари пренебрежительно махнул рукой.

— Ведь он в нее не верит. А если там Альригийцы, то думаю, что он тоже вернется, предпочтя сухое подземелье монастыря возможности быть подвешенным за ноги, ведь его неверие распространяется и на их лжепророка Зизу!

Брат Атари брезгливо улыбнулся. Старший Брат Амаха пошевелил бровями, размышляя:

— А пойдет ли он тогда вообще?

— Положись на меня. Пойдет. Я сумею его уговорить.

Сановитый гость постучал пальцами по столешнице, брови его сошлись над глазами в густую щетину.

— У тебя есть конкретные предложения?

— У меня есть больше чем предложение, — внушительно сказал брат Атари. — У меня есть человек для этого дела.

— Кто это?

Брат Атари видел нетерпение в глазах собеседника и не отказал себе в удовольствии помучить того ожиданием. Безо всякой необходимости он начал переставлять приборы на столе.

— Ну! — не захотел ждать брат Амаха.

— Шумон Гэйльский!

— Шумон-ашта?!! — переспросил Старший Брат. Атари молча покивал, радуясь впечатлению, произведенному на гостя.

— Да-а-а, — с видимым уважением сказал гость. — Это фигура.

Для такого тона у него были все основания. По его лицу промелькнула тень уважения к былой славе этого человека.

Не смотря на хоть и не выставляемое напоказ, но явное безбожие, Шумон около пяти лет был советником Императора и хранителем его библиотеки. Потом он покинул свою почетную должность — по слухам вроде бы из-за внимания Императрицы к своей особе (хотя кто верит таким слухам?) — и уехал в провинцию.

— И он сам пойдет? — недоверчиво переспросил брат Амаха. — Без принуждения?

Человек способный пять лет продержаться при Императорском дворе и не кем-нибудь, а советником, в любом случае заслуживал уважения. Для этого требовались и голова на плечах и удачливость. Кроме того, у него не могло не остаться связей при дворе, особенно если слухи об Императрице верны… (Не на пустом же месте они возникают!)

— Конечно сам. Император ему теперь не защитник, да и кто ему напомнит о нем? А поскольку нам известны за ним кое-какие грешки, то в расчете на нашу снисходительность он, я думаю, пойдет нам на встречу.

Говоря это, Старший Брат Атари снял тяжелую крышку с широкой миски и по комнате распространился дразнящий пряный запах. Брат Амаха плотоядно пошевелил носом.

— Это что? Суфле?

— Попробуй, брат, я надеюсь, что тебе понравится, — смиренно сказал хозяин.

Гость крякнул и с видимым удовольствием придвинул миску поближе, однако, прежде чем опустить туда ложку закончил серьезный разговор:

— Шумон так Шумон. Пусть идет.

Имперский город Гэйль.

Гэйльский монастырь Братства.

Подземная тюрьма.

…После удушливой жары монастырского двора подземелье показалось Старшему Брату Атари райским уголком. Влажные камни на открытых местах потели кристально чистой влагой, в воздухе имел быть прохладный ветерок, а глаз ласкала зелень мха, покрывавшего стены и неяркая желтизна прелой соломы, на которой сидел узник. Младший Брат Така, сопровождавший его, поставил рядом с кучей соломы трехногий табурет и, скрестив руки на груди, встал рядом. Старший Брат Атари с кряхтением сел и участливо спросил:

— Ну и как тебе здесь, безбожник?

Вопрос и ответ разделила мгновение влажной тишины.

— Сыро, — ответил Шумон.

К Старшему Брату Атари экс библиотекарь не испытывал никакой приязни, ибо знал его не понаслышке. Старший Брат оглянулся с таким видом, словно видел все это в первый раз. Насытив взгляд, одобрительно кивнул.

— Ну, грешник, что заслужил, то и получи, — развел руками монах. — Зачем же ты народ смущал? Нам ведь все известно!

Он погрозил ему пальцем и начал с видимым удовольствием перечислять:

— И о сборищах тайных, и о школе твоей, и о предерзостных попытках проникнуть в Божественную тайну полета, и о связи с Дьяволом, и о мерзком твоем безверии…

На каждое прегрешение Старший Брат Атари загибал палец, и когда все они собрались в кулак, он для наглядности потряс им около самого носа узника.