Повесть о молодых супругах - [9]

Сережа. Нет, я стараюсь представить себе, как все это было. А я в это время дрался.

Маруся. А ты дрался. И вот все кончилось хорошо. А Юрик – как же он может не ходить за мной следом? Так было испокон веков.

Сережа. Ты видела его жену?

Маруся. Нет. Увижу когда-нибудь. Неважно. Ну и все. Какая тяжесть с души свалилась! Я думала – какую это я глупость сделала, рассердила тебя? А оказывается, это ты дурачок.

Сережа. Да вот представь себе. Я не знал. (Обнимает Марусю.) Никому тебя не отдам – вот я какой, оказывается.

Маруся. Ну ничего. Как-нибудь.

Сережа. Опасное место – дом. Привыкаешь тут снимать пиджак. Расстегивать воротник. Ну, словом – давать себе волю.

Маруся. Ничего.

Сережа. Все равно – никому я тебя не отдам.

Маруся. И не отдавай. И пожалуйста. И спасибо. Я так этому рада!

Все исчезает во тьме, кроме кукол. Они поют.

Медвежонок. В доме…

Кукла. Восемь…

Медвежонок. На…

Кукла. Сенной…

Кукла и медвежонок (хором).

Поселились муж с женой.

И не только поселились,

Но как дети подружились.

Кукла. Чудо!

Медвежонок.

Чудо? Погоди!

Что-то будет впереди?

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Картина третья

Календарь показывает 19 октября. Когда он исчезает, мы видим все ту же комнату. Ясный осенний день.

Валя Волобуева заклеивает длинными полосами бумаги рамы. Маруся моет второе окно, перегнувшись во двор. Шурочка крепко держит ее за юбку. Поет задумчиво.

Шурочка (поет).

В кружках и хороводах,

Всюду милый мой

Не сводил очей с меня,

Все любовался мной.

Маруся, не перегибайся так, у меня голова кружится. Говорят тебе – пусти, я лучше сделаю, и в один миг. А? Вот упрямая! (Поет.)

Все подруги с завистью

На меня глядят,

«Что за чудо парочка»,

Старики твердят.

Что? Денатурат? Валя, у тебя денатурат? На, Маруся. Осторожней. Если поскользнешься да упадешь – я тебя своими руками задушу.

А теперь вот милый мой

Стал как лед зимой,

Все те ласки прежние

Он отдает другой.

Валя, у тебя никого нет?

Валя. В каком смысле?

Шурочка. Известно в каком.

Валя. Нету.

Шурочка. Удивляюсь. Здоровая. Обаятельная. Свободная. Эх ты! (Поет.)

Чем лучше соперница,

Чем лучше меня,

Что отбила милого

Друга от меня?

Иль косою русою,

Иль лицо бело,

Иль походкой частою

Завлекла его?

Ох, Валя, Валя! Я люблю мужа. Уж куда больше любить! Но душа просит… сама не знаю чего. Хоть погоревать во всю силу. И тут своя красота есть. Мы с Мишей, конечно, ссоримся, без этого нельзя. Но как-то по-домашнему. Эх! Люблю тоску! (Поет.)

Научи, родная мать,

Соперницу сгубить

Или сердцу бедному

Прикажи забыть.

«Нет запрету, дочь моя,

Сердцу твоему,

Как сумела полюбить,

Так сумей забыть».

Валя, ты чего! Маруся, Маруся, она плачет! Да еще слезы бумажными лентами вытирает. А чем окно заклеивать будем?

Маруся (прыгает с подоконника, подбегает к Вале). Валя, Валечка, что с тобой?

Валя. Я никогда не выйду замуж.

Маруся. С чего ты взяла?

Валя. Не могу влюбиться. Отвращение к мальчишкам. У них руки холодные. На лице какой-то пух. От застенчивости весь каменеет, а туда же лезет обниматься. Убила бы. А кто мне нравится, тот на меня не смотрит.

Шурочка. А тот, кто тебе нравится, постарше?

Валя. Постарше. Не так много. Еще молодой. Лет двадцати девяти.

Шурочка. Мы его знаем?

Валя. Умру, а не скажу.

Шурочка. Вот и проговорилась, дурочка. Значит, знаем.

Валя. Отчего я такая несчастная, нравлюсь только мальчишкам да старикам. Я никогда не рассказывала, такая минута подошла, расскажу. В прошлом году, когда я была на практике, в заводской лаборатории, был там лаборант. Старый, лет сорока. Щеки синие, хоть брился каждый день. Сопит. Нос не в порядке. Задержались мы вечером в лаборатории. Вдруг глаза у него остекленели. Лицо поглупело. Как бросится на меня. Шурочка. Ну, это уже нахальство! Валя. Я не испугалась. Только стало мне так скучно. Уйдите, говорю. А он как глухой. Тут меня даже затошнило. Я так его толкнула, что он рухнул. Разбил две колбы, пробирки. А я бежать. А на другой день знаете что он сделал?

Шурочка. Прощения просил.

Валя. Как же, дожидайтесь. Подал заявление, что я посуду побила. С меня взыскали, а я промолчала. Почему? Будто связало нас это вчерашнее безобразие.

Шурочка. Ох, меня там не было.

Маруся. Ох, бедные мы, женщины. Пока найдешь свое счастье – столько переживешь.

Шурочка. Что верно, то верно. Мне Миша говорит: «Ты знатная ткачиха, что ты все про любовь, ты про работу расскажи». Чудачок! У меня руки золотые! Мне на работе все ясно как стеклышко, еще и с другими делюсь опытом. Я хочу, чтобы у меня и дома было не хуже. А у кого тут опыт возьмешь? Все семьи разные.

Маруся. Человек неделим.

Шурочка. Как, как?

Маруся. Человек неделим. Ты правильно говоришь. Каждый хочет добиться, чтобы везде он был на высоте.

Шурочка. А как добиться? «В семейной жизни главное – терпение». Ну, хорошо. Я подумала: нет, мне не утерпеть. А с кем посоветоваться? «Миша, говорю, что есть ревность?» – «Прочти в толковом словаре». Прочла я и даже раскричалась. «Ревность, написано там, – это сомнение в чьей-то верности». Сомнение! Ну уж это ты брось! Значит, если я застукаю Мишу с Ленкой Куликовой – моя ревность пройдет оттого, что сомнений не будет? Ну как тут верить книжкам? Самой надо учиться. Валечка, ты, значит, все-таки влюблена у нас?