Повесть о моей жизни - [18]

На следующую ночь мы должны были сделать пересадку в Лейпциге. Франц увидел, что я везу с собой в картонке старомодную шляпу-котелок, которую я хотел носить в Австрии, и велел мне оставить ее в вагоне. Я так и сделал. Это заметил проводник и погнался за нами, уверяя, что мы забыли вещь, но мы не оглянулись, и котелок так и остался у него.

Еще день мы ехали по Германии. Я с интересом смотрел на поля и леса, на деревни и хутора немцев. Все это так не походило на Россию. Я испытывал радость, что мне представилась возможность посмотреть на другие страны. На Франца я вполне полагался, как на брата.

В полночь мы должны были приехать в Берлин. Франц показал мне на висевшую на шнурке книгу «Путеводитель по Берлину» и велел мне выбрать гостиницу для ночлега. В книге на разных языках рекламировались гостиницы, рестораны, магазины и т. п. Я прочитал на русском языке: «Гостиница „Петербург“. Говорят по-русски. По желанию самовары. Пять минут ходьбы от вокзала. Максимиллианштрассе, 8».

— Вот мы туда и пойдем, — одобрил Франц.

Вот и Берлин.

Поезд вкатился под крышу вокзала Фридрихштрассе. Быстро сдав багаж на хранение, оставив у себя только балалайку и небольшой чемодан, мы зашагали через площадь, оба в русских зимних пальто и шапках.

— Русские, русские! — услышали мы раза два за своей спиной, видимо, это приветствовали нас соотечественники. Мы прошли уже порядочно по Фридрихштрассе, но Максимиллианштрассе все еще не было видно. Мы спросили прохожего. Он сказал:

— О, это еще не близко.

— Вот тебе и пять минут ходьбы от вокзала, — заметил я Францу.

Он ругнулся в адрес «этих пруссаков», которых, как видно, не любил. Наконец мы пришли на Максимиллианштрассе и позвонили у дверей невзрачной гостиницы.

— Спроси по-русски, есть ли у них свободный номер на двоих, — толкнул меня Франц, когда нам открыл заспанный швейцар. Я спросил. Швейцар замотал головой и сказал:

— Verstehe nicht.

Тогда Франц заговорил по-немецки, и мы сняли себе номер с двумя кроватями, в который нас проводила Zimmermädchen (горничная) — высокая полная немка. Мы попросили ее разбудить нас в восемь часов утра и легли спать. Однако утром нас не разбудили. Когда мы проснулись, было светло. На башне соседней церкви пробило девять.

— Вот тебе и немецкая аккуратность, — подтрунил я.

— Ладно, — усмехнулся Франц. — Теперь вели этой девушке принести нам самовар и будем пить чай.

Когда горничная пришла на звонок и я спросил у нее самовар, она ответила, что самоваров у них нет и не было.

— Позавтракаем в ресторане, Франц, — предложил я.

Но горничная, узнав, что мы ничего не заказываем, предупредила, что если мы ничего не будем заказывать в номер, то будем должны уплатить по лишней марке в день. Пришлось пить кофе и завтракать в номере. По-русски в «Петербурге» никто не говорил. Так мы в первый же день убедились в лживости немецкой рекламы.

После завтрака мы пошли гулять по Берлину который мне очень не понравился своим мрачноватым видом. Когда на улицах нам попадались германские офицеры, Франц плевался и говорил мне:

— Смотри, какой глюпи морда идет.

Действительно, надменный вид германских офицеров просто бросался в глаза.

В Берлине мы пробыли два дня. Купили мне за тридцать марок черный костюм для работы.

Побывали в гостинице «Адлон» на улице Унтер-ден-Линден, повидались с работавшим там моим товарищем по Европейской гостинице Костей Свиясовым, который прожил здесь уже около года. Он выбежал к нам в голубой куцей курточке со множеством круглых золотистых пуговок и голубой шапочке с вензелем отеля. Потом мы долго ходили по магазинам. Франц хотел купить себе простую кепку к темно-синему костюму, но ему везде предлагали головные уборы чисто немецкого покроя — что-то среднее между фуражкой и кепкой. Франц даже не хотел и смотреть на них, а только чертыхался, говоря, что он терпеть не может ничего такого прусского. Позднее я узнал почему.

Из Берлина в Австрию мы уезжали вечером с Кобургского вокзала. Чтобы доехать туда с вокзала Фридрихштрассе, где был наш багаж, Франц взял таксомотор. Таким образом, получилось так, что второй раз в жизни поездку на автомобиле я совершил в Берлине. Костя Свиясов пришел проводить нас на вокзал. Пока Франц сдавал багаж, мы успели с ним выпить в буфете бутылку лимонаду.

— Ich möchte zahlen, — позвал Костя официанта, чтобы рассчитаться. Я порадовался его успехам в немецком языке. Началась посадка. Мы попрощались с Костей, вошли в вагон, и поезд повез нас к границе Австро-Венгрии.

Мы ехали всю ночь. Наступившее утро было ясным и солнечным. Кругом все было так ново для меня. Поезд то углублялся в горы, которые я видел первый раз в жизни, — за окном мелькали красноватые скалы, лес, лощины, то он вырывался из гор и шел по холмистой местности, на которой там и тут виднелись беленькие, с черепичными крышами деревни и небольшие города с островерхими башнями. Здесь уже была весна, зеленела первая травка.

Вскоре после полудня мы приехали на австрийскую границу. Поезд с ходу подлетел к станции австрийского пограничного городка Эгер. Документов у нас никто не проверял. В таможне на наши вещи едва взглянули.