Повесть о каменном хлебе - [11]

— Не падать! И ешь свою вкусность, а то буду тебя с руки кормить… Интересно, пушистые с руки едят?

Покрасневшая Айлэмэ тут же впилась зубами в приторно-сладкий рулет.

Прислушиваясь, девочка стала понемногу различать новые лица и запоминать новые имена.

Лукавая усмешка — не разжимая губ, взгляд искоса, словно оценивающий, движения плавны и сдержаны — это Тиаль, "птичка певчая", как насмешливо зовет его Лави.

— …Да, были доспехи и бамбуковые, и из черного дерева, а он мне впаривал — "не бывает, не бывает"!

Айлэмэ тихонько спрашивает у Лави:

— А это тот самый Тиаль?

— А что, еще какой-то есть? — поднимает брови эльфка, и девочка смущается:

— Ну, вдруг, я же не знаю…

Эльфка смеется и обнимает ее за плечи:

— Да тот он, тот… А что?

— И он с тобой?!

Лави секунду колеблется, потом отвечает:

— Не совсем так… Но он у нас часто пасется, и на турнирах от нас выходит… В конце концов, тай-цзи-цюань, прямой меч цзянь и все такое… На дороге не валяется… — и громко, — Да, Тиали, птичка певчая?

Тиаль усмехается и, опустив ресницы, подносит к губам вино.

У него на коленях светленькая девочка с аккуратной челочкой, косы едва не подметают пол — Йолли.

— Ну конечно, как моей книжке ноги приделывать, так пожалуйста, а как возвращать, так фигушки?

Коиннеах — опустив голову, пощипывает струны гитары, волосы — вперемешку бело-желтые и темные пряди — закрывают лицо. Внезапно вскидывается:

— Она так строит, какое у меня настроение!

Круглолицая полненькая Каэрлен (руки увешаны фенечками — Айлэмэ сбилась где-то на первом десятке) обнимает ее за плечи:

— Не кипятись, зверище. Дай сюда…

— Слушай, лук бы мне нужен…

— Полукружье или ассиметричный?

— …И тут передо мной в маршрутку на последнее место ка-ак влезет! Ах ты, блин, это же последняя! Час ночи!

— …А кто правила дорабатывать будет? Пан Сапковский?

— …С длинным бамбуком сейчас напряженка…

— …И я его — за шкирку и нафиг!

— …да нет, сначала — "шаг к семи звездам", а потом уже…

— А все едино не строит!

Русоволосый Ясень — совсем еще мальчик — долил себе вина, предложил Лави, но она отказалась, взмахнув рукой:

— Нет, Ясюшка, спасибо. Может, за чаем сходишь?

Мальчик забавно сморщил курносый нос:

— Ага, и сразу я… В прошлый раз я, и в позатот раз… Может, Зарашада сгонять?

Зарашад — черноволосая коротко стриженная девочка с раскосыми глазами, сидевшая напротив него, вскинулась, оторвавшись от трепа с Чиараном:

— Разбежался!

Ясень зачем-то полез в карман, выудил оттуда помятую бумажку, оглянулся:

— Ручка на ком-нибудь есть?

— А зачем тебе? — поинтересовалась Лави.

— А вот…

— На столе поищи.

Как ни странно, ручка отыскалась довольно быстро — под пакетом с хлебом, и Ясень что-то написал, прикрываясь ладошкой. Сложил бумагу пополам и протянул Зарашаду:

— Держи!

— Это что? — подозрительно спросила та.

— Возьми — узнаешь.

— Фи тебе… — все же взяла, развернула, — Блин! Зараза!!!

Мордашка Ясеня прямо-таки засветилась от удовольствия:

— А вот! А зараза у нас ты!

— Ну, блин… Голову откручу!

— Эээ, прям сразу голову? — подняла брови Лави, — А чем же он думать будет?

— А зачем ему для этого голова? — удивилась в ответ Зарашад, — И вообще дай сюда ручку! — дописала что-то, хотела было сунуть бумажку Чиарану, но посмотрела на нее повнимательней и повернулась к Йолли, — Вот, сюрприз!

— Чего? Уй!!

Бумажка пошла кочевать из рук в руки, и каждый, к кому она попадала, читал ее, фыркал, шипел и стремился тут же от нее избавиться. Неизвестно, сколько бы это продолжалось, но тут строгий голос Лави перекрыл шум:

— Так, Ясень. За чаем. Нэр, помоги ему.

Оба названных тут же умолкли, поднялись и пошли на выход, причем Ясень не отказал себе в удовольствии дернуть Зарашад за волосы — правда, при этом он чуть не своротил со стола вино, за что и удостоился чувствительного тычка в бок от Лави.

Эльфка фыркнула, провожая их взглядом:

— Ну чистый детсад, вторая четверть… Коин, передай мне эту закаляку.

— Какую закаляку? — не поняла та.

— Да бумажку их эту дурацкую!

— А-а-а…

Получив уже основательно потрепанную бумажку, Лави развернула ее и засмеялась:

— Нет, пушистая, ну ты посмотри!

Айлэмэ посмотрела. Корявым почерком было выведено следующее: "У кого это в руках, тот и идет за чаем", а ниже, другой рукой: "И побыстрее, и без споров!"

— У, собаксы… Эй, пушистая, кто про еду забыл? — и у самого носа девочки оказался бутерброд с сыром, — Мррррр?

Айлэмэ откусила кусочек, и Лави тихонько засмеялась возле самого ее уха:

— Надо же, с руки ест — совсем ручная стала…

— Лави… Мне домой пора. — как ни хотелось остаться, но нужно было ехать. Подлые часы, казалось, нарочно шли чересчур быстро — вроде бы только что было пять часов дня, а тут уже девять, начало десятого. Да еще дорога сколько займет… Аэниэ невольно поежилась, представляя, как ее встретит мать — и "можно-же-было-позвонить" (ага, позвонить — чтобы получить втык на два часа раньше), и "никуда-ты больше-не-поедешь" (ага, счас…), и "что-за-друзья-у-тебя-ненормальные" (вот именно, ненормальные! И хорошо!)… Ох…

— Пора? Хорошо, пушистая. Я тебя провожу.

— Ой, не надо, я…

— И никаких тебе «ой», — улыбнулась Лави. — Поздно уже, пушистая. Мало ли. Может, я беспокоюсь за тебя!