Повесть о двух головах, или Провинциальные записки - [90]

Те же краеведы, которых не устраивает ни одна из этих версий, утверждают, что Судиславль с незапамятных времен был историческим и географическим центром племени меря, а в языке племени меря был корень «моска», который обозначал коноплю. Достаточно одной буквы, чтобы этот корень превратился из конопли в название столицы нашей родины… Впрочем, тогда коноплю меряне выращивали для получения из нее пеньки, масла и мешковины, а вовсе не для того, для чего ее используют неугомонные краеведы[89].

Вернемся, однако, к Судиславлю. Во время Смуты в одной из своих вотчин поблизости от городка прятался от поляков малолетний Михаил Романов с матерью. Неподалеку от Судиславля и находилось то самое болото, в которое Иван Сусанин завел поляков и литовцев. Вот только памятник Сусанину поставили почему-то в Костроме. Еще и при советской власти сусанинское болото переписали в отдельный от Судиславля Сусанинский район. Впрочем, у нас так всегда. Взять хотя бы рассказ, который написал Тургенев, а памятник, как известно, поставили…

Михаил Иванович Глинка приезжал в Судиславль, когда писал свою знаменитую оперу, и даже собирался идти в лес, чтобы заблудиться и попасть в болото. Насилу композитора уговорили не делать этого. Принесли ему в номера гостиницы купца Мухина, где он остановился, самолучшей болотной ряски, мха, тины, ветвей багульника, коньяку, до которого Михаил Иванович был большой охотник, и уже через два или три дня весь город распевал знаменитую арию польского офицера Кшепшицюльского из четвертого действия: «Сусанин, Сусанин не видно ни зги…»

После того как поляков засосала русская трясина, Судиславль, потерявший всякое военное значение, решил понемногу хиреть. Наши провинциальные городки любят и умеют хиреть. Делают это с чувством, толком и расстановкой. Сначала их объезжают купцы и путешественники, потом на главной площади появляется лужа величиной с миргородскую, потом начинает рассветать на два часа позже обычного даже летом, потом жители начинают зевать в три раза чаще… У Судиславля не получилось. Город был ямской станцией на пути из Костромы в Галич, Чухлому и дальше на север, в Вологодскую губернию. Купцы проезжали по своим торговым делам, останавливались переночевать в трех или четырех местных гостиницах, требовали чаю, шампанского, блинов с икрой и соленых рыжиков к водке.

Кстати, о рыжиках. Издавна Судиславль вместе с Каргополем и Рязанью считался одним из самых крупных центров грибной торговли в России. Судиславские грибы всегда считались лучшими, поскольку они были без глаз, как рязанские, и везти их не надо было за тридевять земель, как каргопольские. В грибную пору жители Судиславля и окрестных деревень даже дома, случалось, заколачивали и уходили семьями в лес, на грибной промысел. Еще в конце девятнадцатого века одна семья за неделю сбора грибов могла легко заработать до полутора сотен рублей. На опушках лесов, в деревнях, во дворах судиславских мещан стояли во множестве грибоварни, и от этого в воздухе такая грибная спираль делалась, что непривычному человеку со свежего поветрия нельзя было продохнуть, а судиславцам – ничего. Только дышали глубже и улыбались себе в усы. Детишки и вовсе нанюхаются грибного навару за день так, что есть не просят. Улыбаются в усы и не просят. Грибы варили специальные люди – грибовары. Краеведы еще в позапрошлом веке стали собирать изустный фольклор грибоваров, описания их снов, рисунки. В двенадцатом году прошлого века, в Москве, в типографии И. Д. Сытина, уроженца, кстати, соседнего Солигаличского уезда, была отпечатана большая книга с цветными иллюстрациями под названием «Сны и сказки грибоваров Судиславля». Раскуплена, говорят, была мгновенно. С тех пор не переиздавалась ни разу.

Само собой, лучшие, самые отборные судиславские грибы поставлялись к царскому столу в свежем, сушеном и маринованном виде. Сигизмунд Герберштейн в своих «Записках о Московитских делах» рассказывает о том, как после одного из царских приемов в Александровской слободе посол шведского короля Густава, похлебав грибной лапши, два часа без остановки хохотал так, что его потом отливали холодной водой и романеей, а секретарь посольства только улыбнулся себе в усы, икнул два раза и отдал богу душу.

Теперь о судиславских грибоварах и их замечательных снах и сказках ходят только легенды. Той самой книжки, что издал Сытин, нет даже в местном краеведческом музее, а вместо нее висят по стенам небольшого зала расписные дуги с колокольчиками, стоит в углу необъятный овчинный тулуп судиславского ямщика, который и медведю будет впору, тут же чучело огромного медведя с оскаленной пастью, сувенирная кружка, привезенная кем-то из судиславцев с Ходынского поля, несколько женских платьев начала прошлого века, туфли местной модницы, в которых она принимала участие в конкурсе красоты по случаю проезда царской четы через Судиславль в тысяча девятьсот тринадцатом году и заняла первое место. Туфли привезли в музей из Костромы потомки этой красавицы[90]. Удивительное дело, но в судиславский музей предметы старины местные жители дарят, а не продают, как это теперь принято почти повсеместно. Подарен музею художником Комлевым и большой портрет купца первой гильдии Ивана Петровича Третьякова, уроженца здешних мест. О Германе Алексеевиче Комлеве, тоже уроженце Судиславля, будет отдельный рассказ, а о Третьякове надобно сказать, что богаче его в Судиславле не было, да, пожалуй, и нет. Есть, конечно, и сейчас люди небедные, с капиталами, но так, чтобы построить городу училище, или отреставрировать храм, или… но помогают, конечно. К примеру, местное предприятие по производству сварочного оборудования дало денег на ремонт туалета в городском краеведческом музее.