— Знаешь, Абрикос, — сказал Андрей Т., прерывая на самой середине все эти малодостоверные объяснения, — хочу тебе подарок сделать. Новогодний. Бери мою коллекцию марок.
— Ну?! — воскликнул восхищенный и виноватый Генка.
В передней послышались шаги и голоса. Это вернулись родители, сбежавшие из Грибановской Караулки, потому что не в силах оказались выдержать видения любимого Андрюшеньки, распростертого на ложе фолликулярной ангины.
Генка-Абрикос бубнил что-то благодарное и виноватое, а Андрей Т. лежал на спине, обеими руками держа Спиху, Спиридона, Спидлеца этакого, глядел на его страшную сквозную рану — круглую дыру с оплавленными краями — и слушал.
Будет полдень, суматохою пропахший, Звон трамваев и людской водоворот, Но прислушайся — услышишь, Как веселый барабанщик С барабаном вдоль по улице идет… — негромко пел Спиридон, и эта песенка, как всегда, была уместной, и от нее тихонечко и сладко щемило сердце.