Повесть о детстве - [100]

* * *

Счастье его было наивным и трогательным. Доля стоял на часах у гозмановской фабрики, и ему было приятно сознавать, что в левом кармане куртки лежат ключи от всех дверей и, если ему захочется, он может пойти и открыть всё.

Не так уж много добра оставил Гозман, но Доле доставляло удовольствие думать, что за стенами фабрики лежит несметное богатство. Возвращаясь домой, он расписывал Шере, чего только нет в цехах и на складе — сотни шкурок гризоновского шевро, высокие штабеля подошвы, партии готовой обуви. Ложась спать, он с нетерпением ждал следующего дня, чтобы опять медленно бродить у фабричных ворот, строго всматриваясь в лица прохожих и вскидывая при шорохе боевую винтовку. И еще радовало его то, что никто не требовал благодарности, никому он не должен был кланяться. Казалось, что, вручив Доле ключ, комиссар вовсе забыл об этом. Он не посылал своих людей подсматривать за Долей, не назначал караул к караулу и даже ни разу не пригрозил Доле: смотри, если что случится, смотри, если пропадет хоть кожица!.. Комиссар не предполагал плохого. Поверив, он поверил в хорошее.

Все это знал и ценил Доля. Дежурство начиналось с восьми часов вечера, но он уже в шесть был у ворот фабрики… Однажды поздним вечером к нему подошел человек. Он остановился рядом с Долей и, глубоко вздохнув, сказал:

— Хорошее дело вам дали. Удовольствие — стоять на ногах!

Доля молча оглядел прохожего, но тот не собирался уходить.

— И что они дают вам за это? Гнилую воблу под нос?

Доля продолжал молчать.

— Я бы мог с вами сделать дело. Я же вас знаю, Доля!

— Какое дело еще? — хмурясь, спросил Мойше.

— Ничего! — улыбнулся прохожий. — Один пустяк. Вам не придется даже шевельнуть пальцем. Вы откроете мне дверь и впустите в конторку. Я проверю товарные остатки, и через пять минут вы меня видите обратно.

Доля внимательно посмотрел на человека, стоящего рядом с ним, и усмехнулся. Они уже хотят его словить! Они уже пробуют, что такое Доля. И подумать только, специально подсылают еврея!

— Хорошо, — важно сказал Мойше и, пригладив усы, оглянулся по сторонам. — А что я буду с этого иметь?

— Можете быть спокойны, — еврей многозначительно подмигнул Доле, — я вас не обижу!

— Я не люблю идти на дело с завязанными глазами, — упорствовал часовой.

— Короче — три пары ботинок будет хорошо?

— Мало, — вздохнул Доля, — А если сейчас налетит стража и меня поймает? Нет, мало!.. — решительно повторил он.

— А что же вам еще надо? — возмутился еврей.

— Ша! — оборвал его Доля. — Можете не волноваться. Да, хотите — хорошо, не хотите — тоже хорошо. Я прошу еще две шкурки шевро по двадцать фус.

Прохожий поднял на Долю глаза и, подумав, протянул руку:

— Идемте.

— Идем, идем! — со злобой прошептал Доля и открыл железную дверь. «Такая собака! Он еще пробует мою совесть. Он еще хочет меня купить за три несчастных пары!..»

Еврей привычной походкой прошел в конторку и подошел к ящикам приемщика. Видно было, что не впервые он заходит сюда. Вынув из кармана лист бумаги, он принялся что-то записывать.

— А ну, снимите верхний ящик, — предложил он Доле и надел очки. — Спасибо. Тут мы имеем дамские полуботинки на шнурке. Запишем!

Доля задумчиво посмотрел на гостя и, решив что-то, вышел из комнаты.

— Постойте, — остановил сто еврей, — куда же вы удираете?

— А зачем я вам нужен? — удивился Доля, — Закончите, выйдете. Только чтоб я сразу увидел свой барыш!

— Хорошо. — Еврей кивнул головой и принялся вновь перебирать обувь.

Доля вышел в коридорчик, с минутку постоял, потом, вынув из кармана большую связку, нашел ключ от конторки и, спокойно подойдя к двери, запер ее, повернув ключ два раза. Замок щелкнул, и за дверью послышалось движение:

— Это вы, Доля?

— Я, — тихо ответил Мойше.

— Вы, кажется, заперли меня на ключ?

— Кажется.

— Что это еще за новости?

— А что я могу сделать? — признался Доля. — У меня нет другого выхода.

— Что вы там болтаете, сумасшедший?

— Ша! — Доля топнул ногой. — Будете так говорить с вашей тещей… Вы слышите меня, реб? Или я должен был бросить пост и сейчас же отвести вас к комиссару, или я должен был спрятать вас здесь и вытерпеть до утра. Вы понимаете? Утром меня сменят, и я вас спокойненько отведу.

Заключенный принялся стучать кулаками в дверь.

— Сумасшедший! — стонал он. — Имейте в виду, я за себя не ручаюсь! Я могу поломать всё. Я могу черт знает что!..

— К лампе! — спокойно ответил Доля. — Говорите к лампе! Я ухожу на пост.

Он еще раз проверил дверь и вышел за ворота. Спокойствие часового было нарушено. Зачем подсылают сюда идиотов, почему не верят ему? Если б он хотел, он бы давно мог тихонько перенести к себе в дом не одну пару и не одну шкурку. Горечь наполнила сердце Доли. Незаслуженное подозрение, всегда тяжкое для человека, обидело и сразило его. А может быть, нельзя было запирать этого еврея, может быть, он тоже какое-нибудь начальство? В волнении и тревоге провел Доля ночь.

Утром, когда на смену ему пришел часовой, Доля открыл дверь конторки. Заключенный сидел на подоконнике и покрасневшими глазами смотрел в одну точку.

— Идемте! — сумрачно сказал Мойше.

— Только не прикасайтесь ко мне руками — испуганно закричал еврей.