Повесть о белой медведице. Пират - [11]
Вот белые гуси. Вернее не найти пары. Они вместе всю жизнь; если гусыня погибает, гусак часто так и остается бобылем до конца дней своих. Гусак драчлив и по-змеиному шипит, отгоняя холостых самцов, но с подругой кроток и нежен. Птенца они пестуют целый год. А вот кулики, плосконогие плавунчики. В этой семейке все наоборот: серенький самец высиживает яйца и заботится о потомстве, а ярко окрашенная самка бездельничает и в любой момент готова наставить супругу рога.
В воздухе появилось арктическое чудо - розовая чайка, редчайшая птица. Нарисуй ее художник такой, какова она на самом деле, и не поверят люди, сочтут картину за плод безудержной фантазии. Ярко-розовая грудка и живот так и полыхают в солнечных лучах; головка и шея с тончайшим розовым оттенком - словно алая заря; спина и крылья серенькие, с благородным жемчужным отливом, клюв и ноги пронзительно-красные, а вокруг шеи ожерелье будто из черного бархата. Диво дивное парит над островом Врангеля…
А вот чистик, отличный ныряльщик и пловец. Достав со дна рачка, прежде чем приступить к трапезе, непременно тщательно прополощет его. Чистюля он. Чистик.
Закаркали кайры, пронзительно, как базарные торговки, закричали моевки и краснозобые казарки, раздались хриплые голоса беринговых бакланов. Самочки, сидя в гнездовьях, выбросили крылья, затолкали под живот любопытных птенцов, самцы, как по команде, взлетели. Кто нарушил покой птичьего базара? Бургомистр - огромная хищная чайка с загнутым клювом. Она не брезгует и вонючей падалью, но любимая ее пища - яйца и птенцы. Воздушный пират спикировал на землю, ударом мощного крыла сбил с гнездовья кайру, ухватил едва опушенного птенца и взмыл ввысь. Тело бургомистра дергалось в воздухе: он судорожно заглатывал лакомую добычу. Потом заходил кругами, вытянул книзу шею, высматривая, чем бы поживиться еще.
Но у птичьих колоний есть свои верные защитники - белые совы и соколы-сапсаны. Сидящая на зубчатой вершине скалы сова увидела разбойника острыми глазами, молнией подкинула свое ладное тело в воздух. Бой длился недолго. Вскоре бургомистр с разбитой головой кубарем покатился с высоты на каменистую косу. Сова опустилась рядом и с аппетитом позавтракала парным мясом.
Немало врагов у птичьих семейств, не из каждого яйца вылупится птенец. Вот кто-то скрывается за камнями, крадется на брюхе к гусиной колонии. Тощий, облезлый, остромордый, как бы весь в лишаях.
Ба! Да это же песец! Летом бесследно исчезает его роскошная голубовато-белая шубка, и он здорово смахивает на бродячую облезлую кошку. Песца вовремя заметила сова. Моргнула сердитыми янтарными глазами, неслышно снялась с кочки. С высоты она камнем упала на неудачливого охотника, вонзив в тощие жесткие бока когти-иглы, поднялась с ним в воздух. Затем выпустила живую ношу - бедняга хлопнулся на камни, взвыл от боли и с тявканьем, хромая сразу на обе передние ноги, заковылял в глубь острова. Гуси громко загоготали, благодаря защитницу сову.
При известной осторожности медведица могла бы спокойно жить здесь, кормясь яйцами, птенцами, а то и взрослыми птицами, потому что самочки, защищая родное гнездо, подпускали зверя почти вплотную. Ни белая сова, ни сокол-сапсан не смогли бы отогнать ее от птичьего базара. Но медведица не знала, какую серьезную опасность представляли для нее белые чайки, соединенные в большую стаю. Поодиночке этих птиц она видела чуть ли не каждый день - они питались остатками добычи зверя - и не обращала на них внимания. И сейчас Кривошейка безбоязненно, хозяйкой, углубилась в колонию белых чаек и принялась поедать беспомощных птенцов. В мгновение ока самки и самцы поднялись в воздух, сбились в плотную, непроницаемую массу. И живое облако, загораживая солнце, устремилось на незваную гостью. Птицы пребольно долбили клювами нос, лобовую кость, норовили выклевать глаза, рвали когтями шерсть, с ног до головы облили пометом. Медведица с рявканьем бросилась было в глубь острова, но белые чайки заставили ее развернуться и погнали к океану. Пернатые мстители не оставили ее в покое даже тогда, когда она переплывала широкий участок чистой воды, беспрестанно долбили клювами. Медведице пришлось нырять, плыть под водой, затем выныривать, чтобы глотнуть воздуха - при этом, спасая глаза, она закрывала их широкой лапой - и вновь нырять. Чайки улетели, когда зверь вскарабкался на кромку льда и убежал в торосы.
Да и не случись это неприятное происшествие, медведица через день-другой сама бы ушла во льды. Уж очень жарко ей было на суше в своей толстой шубе с длинной шерстью и густым подшерстком. На острове Врангеля в это время стояла невыносимая для нее жара - плюс четыре градуса.
Ближе к осени у Кривошейки испортился характер. Она стала капризной, раздражительной и агрессивной. Ни за что ни про что в кровь избила свою сверстницу, которая, повстречавшись во льдах, остановилась только посмотреть на нее. Когда Кривошейку постигала неудача в охоте, она с досады шипела, рявкала и колотила лапой по льду. У нее совсем пропал аппетит; чтобы поддержать свои силы, приходилось буквально заталкивать пищу в пасть.
