Повесть Белкиной - [22]
– Но я любила! – крикнула Женщина Без Кожи, и где-то далеко, в глубине зрачков, появился тот самый огонь, ради которого жили раньше на Земле.
– Кого? – Гусыня даже отвернулась.
– Какая разница! Любила! – Женщина Без Кожи покраснела даже изнутри.
– И что дала тебе твоя л ю б о в ь? – Гусыня не поворачивалась.
– Сначала – счастье. Вспышку абсолюта. А потом… – потом страдание.
– Страдание – это предупреждение. Но ты и этого не хотела понять!
– Что, что я могла сделать? Они застудили мне солнечное сплетение! Я мерзла несколько летоисчислений… Превратилась в сосульку! Почти умерла… Но Они застудили его не окончательно, оставив – по забывчивости? специально? – жалкий клочок. Это еще хуже… Это ведь мое единственное живое место! Заживо замурованное, и…
– Оставь сантименты, – поморщилась Гусыня. – Забудь все, что тебе когда-либо говорили. Не жди чуда извне, раскопай изнутри. И никогда не забывай: нужно быть способной что-то дать, чтобы к тебе шли.
– Я отдавала слишком много, я…
– Не совсем то, что следовало. Ты заменяла истинное чувство привязанностью и чувственностью.
– Но что же мне делать? – угольно-черные глаза Женщины Без Кожи безнадежно заглядывали в желтую муть глаз Гусыни.
– Что делать? То, чего ТЫ действительно хочешь.
– Я? – удивилась Женщина Без Кожи.
– Да не «ты», – Гусыня стукнула ее крылом по голове, а ТЫ, – и им же указала на живот. Понимаешь?
Женщина Без Кожи кивнула. Гусыня же, не убирая крыла с живота, продолжала:
– Во-первых, расслабься. Я почти уверена, что ты никогда в жизни не делала этого…
– Но я любила! – перебила ее Женщина Без Кожи, и слезы полились по голым жилам.
– Ну и что? – усмехнулась Гусыня. – Любить мало. Нужно уметь и обратное. Только хладнокровие дает спокойствие. Только спокойствие – расслабление. Все в одном: знать именно ЭТУ секунду. Ты не жила. Только собиралась или вспоминала. Ты отнимала у себя самое ценное и единственно возможное – НАСТОЯЩЕЕ!
– Значит, – сказала Женщина Без Кожи, – если я перестану заглядывать вперед и любить, мне не будет больно?
– Если ты перестанешь любить, ты умрешь. И еще: НЕ БОЛЬНО ЛИШЬ ТОГДА, КОГДА НЕ ЧУВСТВУЕШЬ. Поэтому, перестань чувствовать.
– Но ты сама себе противоречишь, – удивилась Женщина Без Кожи. – Я все проанализировала…
– Нельзя ничего проанализировать! А неизбежное принимай равнодушно… – Гусыня зевнула.
– Но меня окружали не те!
– Люди, неприятные тебе, встречаются лишь для того, чтобы ты действительно научилась любить. Твои собственные «заповеди» приняли обманчивое обличье истин. Запомни: нет беды кроме той, которую ты назовешь бедой сама.
– Но что же мне делать?! – простонала Женщина Без Кожи, уже походившая на туго натянутую тетиву лука.
– Расслабься, – спокойно ответила Гусыня. – И перетерпи то, что уже не можешь исправить.
– Но что есть «расслабление»?
– Когда ты почуешь его, ВСЕ, ЧТО ТЕБЕ НУЖНО, ПРИДЕТ САМО.
– Но… – фраза обрывается на полуслове.
Грот куда-то исчезает, и она видит себя – сверху, издали – сидящей на краешке ванны.
…Вот кто-то долго бьет ее по щекам, брызгая в лицо водой.
…Вот она открывает глаза:
– Ты откуда-то… – Женщина В Коже почти не удивляется. – Но откуда ты?
– Без тебя еще хуже, – вздыхает кто-то.
– Расслабься! – отмахивается Женщина В Коже, и начинает тихо смеяться.
Сто тринадцатое ноября
Жду, когда раздастся звонок в дверь. Полночь, не Золушка, сегодня. Так складываются живые слова. Все остальные – клоны. Если им не дано… По привычке не дописываю глагол.
Эти-то клоны и опошлили. А она есть. Так слышно? Она есть! Впрочем, не так уж важно, чтобы непременно все и слышали, но я почему-то продолжаю доказывать собственное отличие от хромой обезьяны: она вертится, да-да! Земля вертится вокруг своей Любви. Синоним – ось.
Можно (не) верить. А можно – кофе. До двенадцати совсем чуть, совсем крошка… После этого абзаца последуют обвинения в банальности. Абзац захотят вырезать. А мне нравится. Мне в нем легко. В нем любовь.
Не отдам!
– Нам надо высыпаться, – сказала утром Женщина, Прикидывающаяся Мной.
– Надо, – согласился очередной Мудант, Прикидывающийся Мужчиной: так мы начали высыпаться на пол – с периодичностью отсутствия логики в процессе.
Днем Женщина, Прикидывающаяся Мной, спросила Муданта, прикидывающегося Мужчиной:
– Как я выгляжу?
– Как Женщина, попавшая под дождь и выпившая бутылку пива, – ответил тот, почесав затылок.
– Как могу, так и выгляжу, – она тоже почесала затылок, стряхнув на асфальт остатки вида.
Прикидывающиеся Людьми шли, наступая на асфальт. Асфальт корчился и плавился, строя свои собственные асфальтовые рожи: они были такие разные – рожи на асфальте!
Я наблюдала за Женщиной, Прикидывающейся Мной: она была коротко – под мальчика – стрижена, и явно косила под девочку. Шла, слегка покачиваясь. Несла на плечах несколько невразумительных десятков. Видимо, занятие это порядком утомило ее – я даже заметила, как Женщина в чем-то прогнулась – хотя, еще не окончательно.
Я тронула ее за плечо: она удивленно посмотрела прямо на меня, но меня не увидела, и обернулась поэтому на Муданта: он не косил под девочку, но казался порядком прогнувшимся – впрочем, тоже не окончательно.
"Секс является одной из девяти причин для реинкарнации. Остальные восемь не важны," — иронизировал Джордж Бернс: проверить, была ли в его шутке доля правды, мы едва ли сумеем. Однако проникнуть в святая святых — "искусство спальни" — можем. В этой книге собраны очень разные — как почти целомудренные, так и весьма откровенные тексты современных писателей, чье творчество объединяет предельная искренность, отсутствие комплексов и литературная дерзость: она-то и дает пищу для ума и тела, она-то и превращает "обычное", казалось бы, соитие в акт любви или ее антоним.
![Здравствуйте, доктор! Записки пациентов [антология]](/storage/book-covers/f6/f6729745473123ff83797bda5246a4be171dc1b3.jpg)
В этом сборнике очень разные писатели рассказывают о своих столкновениях с суровым миром болезней, врачей и больниц. Оптимистично, грустно, иронично, тревожно, странно — по-разному. Но все без исключения — запредельно искренне. В этих повестях и рассказах много боли и много надежды, ощущение края, обостренное чувство остроты момента и отчаянное желание жить. Читая их, начинаешь по-новому ценить каждое мгновение, обретаешь сначала мрачноватый и очищающий катарсис, а потом необыкновенное облегчение, которые только и способны подарить нам медицина и проникновенная история чуткого, наблюдательного и бесстрашного рассказчика.
Наталья Рубанова беспощадна: описывая «жизнь как она есть», с читателем не церемонится – ее «острые опыты» крайне неженственны, а саркастичная интонация порой обескураживает и циников. Модернистская многослойность не является самоцелью: кризис середины жизни, офисное и любовное рабство, Москва, не верящая слезам – добро пожаловать в ад! Стиль одного из самых неординарных прозаиков поколения тридцатилетних весьма самобытен, и если вы однажды «подсели» на эти тексты, то едва ли откажетесь от новой дозы фирменного их яда.
Молодой московский прозаик Наталья Рубанова обратила на себя внимание яркими журнальными публикациями. «Коллекция нефункциональных мужчин» — тщательно обоснованный беспощадный приговор не только нынешним горе-самцам, но и принимающей их «ухаживания» современной интеллектуалке.Если вы не боитесь, что вас возьмут за шиворот, подведут к зеркалу и покажут самого себя, то эта книга для вас. Проза, балансирующая между «измами», сюжеты, не отягощенные штампами. То, в чем мы боимся себе признаться.
Александр Иличевский отзывается о прозе Натальи Рубановой так: «Язык просто феерический, в том смысле, что взрывной, ясный, все время говорящий, рассказывающий, любящий, преследующий, точный, прозрачный, бешеный, ничего лишнего, — и вот удивительно: с одной стороны вроде бы сказовый, а с другой — ничего подобного, яростный и несущийся. То есть — Hats off!»Персонажей Натальи Рубановой объединяет одно: стремление найти любовь, но их чувства «короткометражные», хотя и не менее сильные: как не сойти с ума, когда твоя жена-художница влюбляется в собственную натурщицу или что делать, если встречаешь на ялтинской набережной самого Моцарта.
«Пелевин в юбке»: сюжет вольно отталкивается от кэрролловской «Алисы в Стране Чудес», переплетаясь с реалиями столичной жизни конца прошлого века и с осовремененной подачей «Тибетской книги мертвых»: главная героиня – Анфиса – путешествует по загробному миру, высмеивая смерть. Место действия – Москва, Одесса, Ленинград, запущенные пригороды. В книге существует «первое реальное время» и «второе реальное время». Первое реальное время – гротескные события, происходящие с Анфисой и ее окружением ежедневно, второе реальное время – события, также происходящие с Анфисой ежедневно, но в другом измерении: девушка видит и слышит то, чего не слышат другие. Сама Анфиса – студентка-пятикурсница, отбывающая своеобразный «срок» на одном из скучнейших факультетов некоего столичного института, который она называет «инститам».
«Человек на балконе» — первая книга казахстанского блогера Ержана Рашева. В ней он рассказывает о своем возвращении на родину после учебы и работы за границей, о безрассудной молодости, о встрече с супругой Джулианой, которой и посвящена книга. Каждый воспримет ее по-разному — кто-то узнает в герое Ержана Рашева себя, кто-то откроет другой Алматы и его жителей. Но главное, что эта книга — о нас, о нашей жизни, об ошибках, которые совершает каждый и о том, как не относиться к ним слишком серьезно.
Петер Хениш (р. 1943) — австрийский писатель, историк и психолог, один из создателей литературного журнала «Веспеннест» (1969). С 1975 г. основатель, певец и автор текстов нескольких музыкальных групп. Автор полутора десятков книг, на русском языке издается впервые.Роман «Маленькая фигурка моего отца» (1975), в основе которого подлинная история отца писателя, знаменитого фоторепортера Третьего рейха, — книга о том, что мы выбираем и чего не можем выбирать, об искусстве и ремесле, о судьбе художника и маленького человека в водовороте истории XX века.
15 января 1979 года младший проходчик Львовской железной дороги Иван Недбайло осматривал пути на участке Чоп-Западная граница СССР. Не доходя до столба с цифрой 28, проходчик обнаружил на рельсах труп собаки и не замедленно вызвал милицию. Судебно-медицинская экспертиза установила, что собака умерла свой смертью, так как знаков насилия на ее теле обнаружено не было.
Восточная Анатолия. Место, где свято чтут традиции предков. Здесь произошло страшное – над Мерьем было совершено насилие. И что еще ужаснее – по местным законам чести девушка должна совершить самоубийство, чтобы смыть позор с семьи. Ей всего пятнадцать лет, и она хочет жить. «Бог рождает женщинами только тех, кого хочет покарать», – думает Мерьем. Ее дядя поручает своему сыну Джемалю отвезти Мерьем подальше от дома, в Стамбул, и там убить. В этой истории каждый герой столкнется с мучительным выбором: следовать традициям или здравому смыслу, покориться судьбе или до конца бороться за свое счастье.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!