Поверженный - [38]
Нас ждут, спускают сверху веревку. Мы обвязываем веревкой мешки и снопы, подаем сигнал, они тянут веревку наверх. Бог даст, так и вас обвяжем и подымем.
— А вдруг веревка оборвется?
— Не оборвется, — сказал Мухаммед Ер. — Я уже два раза сам подымался и спускался на ней. Нужно только немного смелости и ловкости!
— Нет! — решительно сказал Низамиддин. — Я так не хочу. Нужно поискать другой путь. Неужели вы, местные жители, каждый день бродя по горам на охоте или собирая ревень, не можете найти более безопасный путь?
— Другого пути нет! — отрезал Закирбай. — Раз нужно, вы подниметесь на гору и по веревке!
— Хорошо, хоть этот путь есть, а то наши люди там с голоду бы умерли, — сказал Мухаммед Ер. — Слава богу, что большевики не знают об этой дороге!
— Недаром эту гору называют Санг Кала[1], — сказал Закирбай. — Кто туда поднимется, будет спасен, надо только охранять единственную узкую тропу наверх, и ничто живое не сможет добраться. Сам бог создал эту крепость, и она много раз спасала мусульман от натиска неверных. Много раз разбитые, измученные отряды находили прибежище в Санг Кале, там отдыхали, залечивали раны и, восстановив силы, скатывались вниз, как огненный сель, на головы врагов… И ваш отряд, даст бог, когда-нибудь покатится вниз, сметая врагов со своего пути!
Низамиддин слушал Закирбая, не вникая в смысл его слов, — мысли его были далеко. Узнав про веревочный путь, он внутренне весь задрожал и сказал себе, что ни за что — ни по веревке, ни другим путем — не пойдет к Асаду Махсуму. Он оттянет отправку на два-три дня, уговорит кого-нибудь, чтоб его проводили в Самарканд. Если пообещать Закирбаю много денег, он все устроит… Машинально он повторил вслед за Закирбаем:
— Да, покатимся вниз. Но неужели красные не могут дознаться про этот ваш веревочный путь и по нему взобраться в лагерь?
— Если узнают, конечно, доставят нам много хлопот. Но мы осторожны.
— Да, надо быть осторожными, — сказал Низамиддин. — Мы еще подумаем, как мне туда добраться. Конечно, лучше было бы подняться на коне, а не по веревке, как канатоходец…
Закирбай промолчал.
Поужинали — поели шурпу, выпили зеленого чая. Закирбай и его сын приготовили гостям постели и ушли. Посланец Асада снял сапоги, разделся, лег и, растянувшись, вздохнул свободно.
— Слава господу богу! — выговорил он. — Хорошо лечь в мягкую постель, увидеть над головой потолок мирного дома! Сколько уж дней камень служил мне подушкой, трава и солома — постелью, а пищей — вода и пустая похлебка без мяса!..
— Такова война, такова участь беглецов… — сказал Низамиддин и, подумав, спросил: — А что говорят львята? Выражают недовольство?
— Еще как! Некоторые даже попытались взбунтоваться против Асада Махсума…
— А Махсум?
— Что Махсум? Он их всех расстрелял. Потом начались побеги. Чуть не пятьдесят человек убежали… Сейчас Махсум сам не спит и нам покоя не дает.
— Такой нервный стал?
— Нервный?! Как масло каленое! Искры довольно, чтобы вспыхнул.
— Бедный Махсум, бедный Махсум! — проговорил Низамиддин и больше ни о чем не спрашивал.
Усталый Мухаммед Ер тут же захрапел. Но Низамиддин уснуть не мог, страшные мысли овладели им.
Он говорил бедный Махсум, а сам был в худшем положении. Он не знал, что ему делать, куда податься, что придумать. В Бухаре он был в такой панике, что ничего не соображал, не было времени сесть и все обдумать как следует. Его судьбой, его жизнью распоряжались другие, и он без сопротивления выполнил их приказ и отправился к Асаду Махсуму. Но он не мог тогда представить себе, до какой степени положение Асада было гиблым. Он думал, что Асад создаст ему сносные условия жизни, хоть и не такие, как в саду Дилькушо, что он приготовит для него отдельный дом, слугу, повара… Но вот, оказывается, вместо подушки — горный камень, а пища — вода и постная похлебка!
Нет, Низамиддин не дурак, чтобы обречь себя на такие муки! Нужно что-то предпринять, обмануть судьбу! Если отправится в Самарканд, не попадется ли он и там в руки врагов? Где он будет жить? Правительству Бухары сейчас уже известно, кто он такой, к чему стремился, значит, бухарское правительство обратится к правительству Туркестана, и его тут же поймают! Что же делать? Если пойти к Асаду, там голод и холод и всякие ужасы, да еще придется сносить тяжелый характер Асада, все его выходки!
Нет, ни за что он не пойдет к Асаду. Надо пробраться незаметно к Самарканду, скрыться в каком-нибудь дальнем глухом кишлаке! Но до Самарканда по дороге — тысячи преград и препятствий. И что скажет тот, кто прислан Асадом, чтобы доставить меня наверх целым и невредимым? Как его уговорить? Ведь если он вернется без меня, без Низамиддина, Махсум его в живых не оставит. Нет, он не поддастся моим уговорам — ведь он называет себя приближенным Махсума, верным ему человеком. Махсум не приблизит к себе человека, не проверив его. Лучше всего — поговорить с Закирбаем. Если Закирбай согласится, то он сумеет найти отговорки, чтобы выпроводить Мухаммеда Ера. Например, найдет подставного гонца, который будто бы привезет новое указание мне — выехать срочно в Самарканд для переговоров с туркестанскими властями. Да, Закирбай может все устроить.
Известный таджикский прозаик и драматург Джалол Икрами в трилогии "Двенадцать ворот Бухары" повествует о первых годах Бухарской республики. Как очевидец и исследователь описываемых событий писатель исторически достоверно воспроизводит обстановку тех лет, победу Советской власти в Бухаре.Глубоко и реалистично изображена в книге революционная сила народа, строящего Советского государство при непосредственной помощи русских большевиков и их руководителя в Бухарской республике Валериана Куйбышева.
Трилогия современного таджикского прозаика Джалола Икрами «Двенадцать ворот Бухары» рисует широкую картину жизни Бухары начала XX века. В первом романе трилогии — «Дочь огня» — рассказывается о горестной судьбе таджички в Бухарском эмирате и о начинающихся социальных переменах.
Звукозапись, радио, телевидение и массовое распространение преобразили облик музыки куда радикальнее, чем отдельные композиторы и исполнители. Общественный запрос и культурные реалии времени ставили перед разными направлениями одни и те же проблемы, на которые они реагировали и отвечали по-разному, закаляя свою идентичность. В основу настоящей книги положен цикл лекций, прочитанных Артёмом Рондаревым в Высшей школе экономики в рамках курса о современной музыке, где он смог описать весь спектр основных жанров, течений и стилей XX века: от академического авангарда до джаза, рок-н-ролла, хип-хопа и электронной музыки.
Как жили и работали, что ели, чем лечились, на чем ездили, что носили и как развлекались обычные англичане много лет назад? Авторитетный британский историк отправляется в путешествие по драматической эпохе, представленной периодом от коронации Генриха VII до смерти Елизаветы I. Опираясь как на солидные документальные источники, так и на собственный опыт реконструкции исторических условий, автор знакомит с многочисленными аспектами повседневной жизни в XVI веке — от гигиенических процедур до особенностей питания, от занятий, связанных с тяжелым физическим трудом, до проблем образования и воспитания и многих других.
Полу-сказка – полу-повесть с Интернетом и гонцом, с полу-шуточным началом и трагическим концом. Сказание о жизни, текущей в двух разных пластах времени, о земной любви и неземном запрете,о мудрой старости и безумной прыти, о мужском достоинстве и женском терпении. К удивлению автора придуманные им герои часто спорили с ним, а иногда даже водили его пером, тогда-то и потекла в ковши и братины хмельная бражка, сбросила с себя одежды прекрасная боярыня и обагрились кровью меч, кинжал и топор.
Беседа императора Константина и патриарха об истоках христианства, где Иисус – продолжатель учения пророка Махавиры. Что означает очистительная жертва Иисуса и его вознесение? Принципы миссионерства от Марии Назаретянки и от Марии Магдалены. Эксперимент князя Буса Белояра и отца Григориса по выводу христианства из сектантства на основе скифской культуры. Реформа Константина Великого.
Принятое Гитлером решение о проведении операций германскими вооруженными силами не являлось необратимым, однако механизм подготовки вермахта к боевым действиям «запускался» сразу же, как только «фюрер и верховный главнокомандующий вооруженными силами решил». Складывалась парадоксальная ситуация, когда командование вермахта приступало к развертыванию войск в соответствии с принятыми директивами, однако само проведение этих операций, равно как и сроки их проведения (которые не всегда завершались их осуществлением), определялись единолично Гитлером. Неадекватное восприятие командованием вермахта даты начала операции «Барбаросса» – в то время, когда такая дата не была еще обозначена Гитлером – перенос сроков начала операции, вернее готовности к ее проведению, все это приводило к разнобою в докладываемых разведкой датах.
После Октябрьской революции 1917 года верховным законодательным органом РСФСР стал ВЦИК – Всероссийский центральный исполнительный комитет, который давал общее направление деятельности правительства и всех органов власти. С образованием СССР в 1922 году был создан Центральный исполнительный комитет – сначала однопалатный, а с 1924 года – двухпалатный высший орган госвласти в период между Всесоюзными съездами Советов. Он имел широкие полномочия в экономической области, в утверждение госбюджета, ратификации международных договоров и т. д.