Поверьте один раз - [9]

XV.

— Тебе было хорошо?

— Я не знаю, что это было. Мне показалось, мы улетели далеко-далеко Гуляли по необыкновенным садам, я был Адам, а ты Ева!

— Мы теперь поженимся? — капризно спросила она.

— Конечно.

— Завтра пойдешь и скажешь это моим родителям? — Сладкий сон кончился, началась проза жизни.

— Если ты этого хочешь.

— А ты не хочешь? — спросила она ревниво.

— Хочу, конечно. Я люблю тебя, — целуя ее, — но просто не подумал, что так скоро.

— Так ты идешь завтра или нет?

— Торжественно клянусь прийти завтра к твоим родителям и просить руки твоей дочери, тьфу ты, и просить твоей руки у твоих родителей. — Он рассмеялся.

— Если ты не хочешь, можешь не идти, — она обиженно отвернулась. Обняв ее и целуя в шею, он произнес:

— Татьяна, ну что ты в самом деле. Я люблю тебя. Ты самая красивая на свете! Пойду я к твоим родителям или не пойду, мне не важно. Ты все равно будешь моей женой. Если хочешь, пойду прямо сейчас!

— Иди! — Она с силой обняла его, поцеловала и положила голову ему на плечо. Потом счастливо уснула. Он не стал мешать ей, хотя ему было неудобно. И заснул так, положив ей руку на талию.

Александр проснулся оттого, что Татьяна пыталась встать. Он убрал руку. Она, пошатываясь, пошла к двери. Какие-то смутные подозрения закрались в его душу. Накинув рубашку, он пошел за ней. Она добрела до наружной двери, дверь бесшумно открылась. Совершенно нагая она вышла в подъезд. Наслышавшись о лунатиках, он не стал ее будить. Она прошла в дверь напротив, вошла в спальню и наклонилась над детской кроватью. Глаза стали большими. Ужас пронзил все тело. Чмокающий звук сковал голос и сломил волю. Пятясь назад, он упал в кровать.

XVI.

— Александр! — Татьяна провела рукой по его волосам. Он дернулся как от укуса змеи. И широко открыл глаза. Светило солнце. Она с любовью смотрела на него. Ее волосы пушистой волной обняли грудь.

— И приснится же такое, — пробормотал Александр, окончательно проснувшись. — Я уже приняла душ. А ты спишь как убитый. Уже девять часов! Она была уже одетая и ему было стыдно вставать. Тем более от ее близости кое-что никак не хотело успокаиваться.

— Сходи на кухню и приготовь мужу завтрак, — произнес он нарочито приказным тоном.

— Слушаюсь, мой генерал! — Она встала по стойке смирно и приложила руку к воображаемому козырьку. Повернулась и строевым шагом отправилась на кухню. Зайдя в ванную и придя на кухню, он обнаружил, что за такое короткое время можно приготовить, оказывается, не только яичницу. Обычно по утрам у него не было аппетита. Но нынче он ел за троих. Она почти не притрагивалась, а только задумчиво смотрела на него. Когда голод был утолен и почти ничего не осталось, две прекрасные руки обвили его шею. Мощная волна желания захлестнула его.

— Нет, мне нужно домой, — мягко отстраняя его, произнесла Татьяна. — Я сказала, приду утром, когда к подруге пойдет сестра.

— Я хочу тебя, Татьяна.

— Об этом ты и скажешь сегодня моим родителям, — произнесла она, участливо — иронично глядя на него.

— Угу, — страдальчески произнес он носом. Он пошел провожать ее. Шли беззаботно разговаривая. Но какая-то мысль не давала расслабиться. Уже у ее дома, когда они поцеловались на прощание, Александр спросил:

— Татьяна, а ты можешь улыбнуться американской улыбкой?

— Зачем тебе это?

— Хочу представить тебя Мисс Америка!

— Пожалуйста! — Она обнажила два ряда маленьких, ослепительно белых зубов.

— Ты лучше, — сказал он, со вздохом опуская глаза.

— Что-нибудь не так? — спросила она испуганно. Она глядела на него словно ребенок, который хватает третью конфету со стола, а родители запрещают, боясь диатеза.

— Да нет, все в порядке, — произнес он, обнимая ее. Я должен был с утра зайти к Хомуту. Хоть он парень и простой, но ужасно обидчивый.

— Ну ладно, до вечера, — бросила она и растворилась.

XVII.

Город продолжал жить своей размеренной жизнью. Люди шли на работу, возвращались с работы. Брели на пляж и с него. «Штурмовики» лихо передавали банки с пивом через головы таких же выпивох. Народу на улицах, как всегда в такое время, было мало. «Им не до упырей». Слово промелькнуло в мозгу. Обожгло. Только сейчас он понял, это не сказка. Это кошмар. Это его кошмар. Никто не поможет. Никуда нельзя обратиться. «Не схожу ли я с ума? Может, такое бывает, когда впервые у мужчин? Я сегодня иду к родителям девушки, которая самая красивая на свете. Она согласна. Что еще надо? Чертовщина какая-то». Если человек сильно хочет, он всегда себя убедит. И почти успокоившись, он ускорил шаг. Вдруг словно молния пронзила его. Со стороны можно было подумать — приступ. Быстро идущий молодой человек резко останавливается и хватается за сердце. «Рубашка! Я же снял ее вчера вечером». Он ясно представил себе, она мешает ему касаться ее кожи. Как, яростно сорвав, он, скомкав, бросает ее на стул. «Сомнений быть не могло. Но что делать? Я люблю ее. Это конец. Конец всему. Нет! Я не могу без нее». Ее красивые, улыбающиеся глаза предстали перед ним. Она встала по стойке смирно и поднесла руку к козырьку. Ему стало грустно. Затем возникла ярость. «Нет! Что бы ни случилось, она будет моей женой!». Решив так, он сразу успокоился и бодро зашагал вперед. «Так. Вначале надо составить план. Первое: надо сходить к Хомуту и узнать, откуда он все это наплел. Второе: надо пообщаться со всеми этими колдунами и экстрасенсами. Если все это ерунда, то хуже. Должен же быть какой-то выход?! Да и потом люди болеют и более страшными болезнями, и то ничего». Он шел, размахивая руками, доказывая сам себе. «Стоп! Хомут говорил, у них в деревне судачат что-то про бескровных. Надо съездить в деревню. С людьми я говорить могу, общий язык как нибудь найду. Дом! Этот дом явно строил маньяк. Надо узнать все о старых хозяевах». Мысли роились, словно пчелы. «Как я сразу не догадался! Охота на волка, сжигание чертовой норы и наконец чистый лес. Да. Но у меня задача посложнее. Мне нельзя сжигать — мне нужно спасти! Не раскисай. Сейчас идешь к Хомуту. Под любым предлогом выманиваешь его в деревню. Так. Завтра утром. Сегодня нельзя. Вечером надо быть у Татьяны. Татьяна!? Сказать ей или не сказать? Если не сказать, то болезнь может прогрессировать. Если сказать, она может подумать, что я виляю. Да и вряд ли поверит. И легче все равно не станет. Нет, пока подожду. Определенно подожду. Сейчас главное Хомут. Его надо растормошить. Пусть расскажет все, что знает. Чем бы его заинтересовать, чтобы не отбрыкнулся? Ладно, в рабочем порядке».