Поверьте один раз - [56]

— А что это ты их защищаешь? Сам не понимаешь, что ли, что убивать нельзя, даже тех, кто заодно или против.

— Люди на войне убивают. Врач оперирует на сердце, зная, что без него человек еще неизвестно, сколько бы жил, а после него он неизвестно, сутки проживет или нет.

— Но это же совсем другое, — остывая, заметил Александр.

— Может и у них «совсем другое». Не зная, зачем лезть. Первых христиан тоже ловили, пытали, уничтожали. И лишь потом христиане стали — «совсем другое»!

— Ты так говоришь, будто членом у них состоишь, Александр усмехнулся.

— Почему будто? Состою и искренне верю. Эта религия, в отличие от остальных, не призывает к аскетизму. Не запрещает то, что естественно. И не делит людей на царей-помазанников божьих и рабов, которым уготовано царствие небесное. Где-то там, где никто никогда не был, а уйдя, не возвращался. Может, конечно, там так хорошо, что возвращаться не хочется, — он ухмыльнулся. — Только видел ли ты, чтобы опустившийся алкоголик перерастал в великого ученого. А какая-нибудь тупая, как пробка, уборщица превращалась в красавицу-царицу. Много ты знаешь нищих или бедных, которые находятся в непрестанных трудах? Так за что же им царство небесное? Диавол же говорит: «Дано вам жить один раз. Дан вам шанс испытать все радости и печали. К радости надо стремиться и никогда не отказываться, любой отказ уже есть печаль».

— Не всегда же можно получить радость. Иногда, чтобы ее достичь, надо отказываться от множества других.

— Например?

— Например, ученый. Чтобы стать большим ученым, надо учиться, во многом себе отказывать и только потом обретешь славу и моральное удовлетворение.

— Всю жизнь жить, словно в норе. Корпеть над бумажками, не зная счастья в личной жизни. На старости лет получить премию и памятное надгробье? Вот к этому ты и призываешь. И все божки, какие есть. Мужчина хочет женщину, женщина мужчину. Это естественно. Представь, муж сейчас не может, а женщина хочет, но она может получить на стороне. Почему она должна отказываться от этой возможности?

— Ради плотского удовольствия разрушить семейный очаг? — вопросом на вопрос ответил Александр.

— Ты не ответил на вопрос. Что она получит за не испытанное удовольствие? Твердую уверенность перед крышкой гроба, что спала с одним? Не слишком ли слабое утешение?

— Ты думаешь, что сиюминутное удовольствие приносит радость? Скажи мне тогда, почему бы всем женщинам не пойти в проститутки? Каждый день и помногу раз, — ответил Александр.

— Это уже работа. Кусочек шоколада съесть приятно, но съешь два килограмма! Тоже мне, предложил, — возразил Хомут.

— Нет, я только крайность показал. Ты выбрал один кирпич из здания и, показывая на него, говоришь, чем будет больше кирпичей, тем крепче и дольше будет стоять дом. И в чем-то прав. Но если построить дом и устроить на крыше кирпичный склад, то кирпичей будет много, но дом рухнет. Или обложить стены в сто рядов кирпича, дом будет прочен.

Но смогут ли там жить? В вечно сыром и мрачном помещении. Так и в твоем примере удовольствие временное получит, а счастье потеряет. И вместо рая на земле, тобой обещанного, мне кажется, что-то другое приобретет.

— Я спорить с тобой не буду, это бесконечный спор. Скажу только: дети Диавола не имеют отношения к упырям, но не против того, чтобы с ними пообщаться. Это гонимые люди, которые хотят лишь одного, чтобы к ним не лезли. А поскольку к ним постоянно лезут всякие, им приходится защищаться. Вот ты, например. Они тебе хоть что-нибудь плохого сделали? Нет. А ты против них настроен. Ты видел, как убили Иареда Моисеевича? Нет. А уже им приписал. Ты с ним общался ведь?

— Да.

— И как он тебе показался? Опасной личностью?

— Нет, — Александр нахмурился. — Наоборот, очень обаятельным и культурным.

— И оттого, что ты у него нож нашел, твое мнение о нем изменилось?

— Я не думал об этом.

— Вот видишь. Если ты хочешь, я тебя отведу на одну сходку. Так, для начинающих. Но только ты должен дать мне слово, понравится тебе или не понравится, ты об этом никому не расскажешь. У нас система. Кто приводит, тот и отвечает за непосвященного. И мне придется очень тяжело, в случае чего.

— Но что я там буду делать? Проповеди слушать?

— Не совсем. Проповеди, если ты так хочешь выразиться, на первой ступени не читают. Но, впрочем, это твое дело. Ты хотел, я тебе предложил. И не говори об этом никому. Я тебе по-дружески это рассказал, чтобы ты не ходил по ложному следу. И еще. — Олег задумался, смешно прикусив губы. — Ты не подумай, что я тебя пугаю. Но этих людей так преследуют, что у них за болтовню строгое наказание. Ты должен сам понять. Они никого не держат и не заманивают, но, уходя, ты не должен распространяться. Ты был в больнице, так вот их, когда вылавливают, не сажают, как ты сам понимаешь, не за что. А по подобным конторам рассылают. И они вправе защищаться. Каждый имеет право на свою веру. А этот Иаред сам себя прикончил. Раскаялся, должно быть. А тебя из больницы по моей личной просьбе вызволили. Я среди них человек не самый приближенный. Точно все не знаю, но тебе это все сказал, чтобы ты не натворил такого, что общину бы закрыли или тебя кто-нибудь устранил.