Повелители камней - [22]

Но однажды утром, когда воздух, казалось, сковало летней дремотой, Сина перевязывала лодыжку Ньяла и вдруг умолкла. Как обычно, потом она проводила юношу на конюшню. Солнце уже поднялось, и двор огласился жужжанием пчел, принявшихся за работу в огороде. Хотя лодыжка больше не причиняла ему боли, повязка была тугой, и он прихрамывал, на ходу чуть придерживаясь за плечо Сины. Она шла рядом, и ее светло-желтое длинное, до щиколоток платье было перехвачено легким поясом.

Из конюшни доносился стук: Авелаэр нетерпеливо бил копытом по стенке стойла. Когда Сина и Ньял вошли, жеребец перестал баловать, потянулся к ним и тихо заржал.

— Крадущий Ветер, ты скоро станешь домашним, как старый мерин! — ласково побранил коня Ньял, гладя его бархатный нос.

Сина ничего не сказала, только смотрела, как Ньял похромал к сушильне. Он позвал Тима, разбудил конюхов, и скоро во дворе закипела деятельность. Ньял был весел и подшучивал над Тимом, когда тот прогуливал Авелаэра по загону для разминки.

— Вот будет славно, когда вы сами сможете ездить на нем, сэр, — хитро проговорил Тим. Он очень не любил ухаживать за полудикими лошадьми: приходилось все время следить за их копытами и зубами и быть готовым к неожиданным нападениям.

— Начну объезжать его, как только Сина разрешит. — Ньял подтянулся на верхней перекладине ограды, ловко балансируя и наслаждаясь силой своих рук. Он обернулся, чтобы посмотреть, произвел ли впечатление на Сину. Но место в тени возле конюшни, где она обычно сидела, было пусто.

— Сина? Куда она ушла? — не смог скрыть удивления Ньял. Кое-как сделав утреннюю работу и поручив Тиму наблюдать за дойкой, он отправился на поиски. Ни во дворе, ни на кухне Сины не оказалось. Тугая повязка не давала согнуть ногу, и Ньял заковылял вприпрыжку по коридорам, заглядывая подряд во все комнаты.

В столовой он обнаружил Брэндона. Тот сидел в одиночестве над горой бумаг, усталый и злой.

— Ты не видел Сину?

— Она у Фаллона. Собрание задержалось, потому что она попросила разрешения поговорить с ним.

Ньял доковылял до комнаты чародея и ему вдруг ни с того ни с сего стало страшно. Дверь была закрыта. Он сел на резную скамью в коридоре и стал ждать, рассеянно водя пальцами по искусно вырезанным фигуркам Драконихи и се воинов. Спустя долгое время дверь открылась и на пороге появился Фаллон.

— Ньял, — сказал чародей так, словно ожидал увидеть юношу.

— Сина у вас, господин Фаллон?

— Да, но сейчас она медитирует.

— Она здорова?

— С ней все в порядке. Нам нужно обсудить один вопрос касательно ее ученичества. Как твой жеребец?

— Смиряется понемногу. У него крутой норов.

— Крутой норов? Да, это верно. Ты любишь таких, не правда ли, Ньял?

Ньял кивнул.

— Сина скоро выйдет?

— Довольно скоро. Имей терпение, мой мальчик. Тебе понравился праздник Наименования Меча?

Ньял растерялся:

— Да…

— А само посвящение?

Ньял вспомнил слова Бродерика. Казалось, голубые глаза Фаллона видят его насквозь.

— Мастер Фаллон…

— Да? Что? — откликнулся Фаллон через миг, но о вопросе не напомнил.

— Ничего. — Ньял стоял молча.

— Вы уже все сено убрали? — спросил наконец Фаллон.

— Ребята и без меня управятся. Я подожду Сину. Мне нужно ей кое-что сказать.

— Хорошо

Чародей расправил складки своего балахона и удалился. Ньял снова опустился на скамью. Казалось, прошла вечность, прежде чем дверь распахнулась еще раз. Увидев Ньяла, Сина удивилась:

— Ньял! О, входи. Нам нужно поговорить.

— Что-то стряслось?

Ньял прохромал в комнату. Пожитки Фаллона — сундуки и коробки — были аккуратно сложены у стены.

— Садись.

Сина открыла сундучок и вытащила оттуда острый нож с коротким тонким лезвием. Ее длинные темные волосы были распущены, и, когда Сина встала на колени возле Ньяла, они упали ей на щеку, заслонив лицо. Не говоря ни слова, девушка принялась срезать тугую повязку.

— Сина, что ты делаешь? Почему ты исчезла утром?

— Я буду скучать без тебя, — сказала она, не поднимая глаз. — Великаны очень забавные, но я буду скучать по тебе и Кровеллу.

— Ты уезжаешь?

Девушка кивнула:

— Через несколько дней. Фаллон говорит, что споры зашли в тупик. Здесь больше делать нечего, так что мы возвращаемся в логово Ур Логги.

Ньялу показалось, что он сейчас задохнется. Минуту он молча смотрел на изгиб шеи Сины, на изящную линию ее плеч. Через силу сделав глубокий вдох, он выговорил:

— Я не хочу, чтобы ты уезжала.

— Не надо! Заклинаю тебя Законом! — вздрогнула она.

— Что-то случилось?

— Ничего.

Сина разрезала бинт и теперь аккуратно его складывала, разворачивала и складывала заново, отвернувшись к окну. Ньял ждал. Он с удивлением заметил, что его руки дрожат, спрятал их за спину и крепко сжал, чтобы девушка не заметила.

Когда Сина наконец заговорила, она по-прежнему не смотрела на Ньяла.

— Я должна сказать тебе кое-что. Кое-что, чего мне не хотелось бы говорить. Все время, пока я лечила тебя, я лежала ночами без сна, желая, чтобы ты не выздоравливал так быстро. Мне следовало снять эту повязку неделю назад, но я боялась, что, если ты узнаешь, что здоров, ты все дни будешь проводить в поле. А мне хотелось по-прежнему видеть тебя. — Она повернулась, и Ньял увидел на ее щеке слезу. — Фаллон доверил мне исцелить тебя, а я… — Она помолчала, качая головой. — Прости меня, Ньял, я была плохой Целительницей. Я думала только о себе.