Повелители драконов. Последняя цитадель. Чудотворцы - [19]

«Сядь, отдохни, – настаивал Джоаз. – Перечисление видов вашего оружия меня интересует, но в конечном счете представляется недостаточным. Есть ли у вас другое оружие, позволяющее решительно отразить нападение протопластов?»

Намеренно или случайно, святоша не смог ответить на этот вопрос. Он опустился на колени – медленно, словно приготовившись к молитве. Затем он упал, растянувшись на боку. Его полуоткрытые глаза полностью закатились и стали отвратительно-белыми.

«Говори! – прохрипел Джоаз. – Отвечай на мой вопрос! Есть у вас оружие, позволяющее отразить нападение протопластов?»

Бледные губы пошевелились: «Не знаю».

Джоаз нахмурился, заглянул в бледно-восковое лицо и недоуменно отшатнулся: «Он умер!»

VII

Фейда, сонно отдыхавшая на кушетке с порозовевшим лицом и растрепанными волосами, подняла глаза: «Ты его убил!»

«Нет. Он сам умер – заставил себя умереть».

Часто моргая, Фейда перебралась ближе к Джоазу, села рядышком и прижалась к нему – он рассеянно отстранился. Фейда нахмурилась, пожала плечами и, так как Джоаз не обращал на нее внимания, прошествовала прочь из кабинета.

Джоаз откинулся на спинку кресла, продолжая смотреть на распростертое тело. «Он не уставал, – пробормотал он, – пока я не начал выведывать тайны».

Через некоторое время Джоаз вскочил, зашел в прихожую и послал Райфа позвать цирюльника. Часом позже остриженный труп уложили на деревянный поддон, а у Джоаза в руках остался примитивный парик, сделанный из длинных волос святоши.

Цирюльник ушел; служители унесли труп. Джоаз стоял один в кабинете; он напрягся, у него слегка кружилась голова. Джоаз разделся, чтобы походить на голого святошу. Брезгливо натянув парик на голову, он рассмотрел себя в зеркале. На первый взгляд, чем он отличался от святоши? Чего-то не хватало: ошейника. Джоаз приладил ошейник и снова изучил свое отражение, теперь более или менее удовлетворительное.

Спустившись в мастерскую, после некоторого колебания он отсоединил панель ловушки и осторожно отодвинул каменный блок. Опустившись на четвереньки, он заглянул в туннель и, так как там было темно, посветил стеклянным флаконом, наполненным люминесцентными водорослями. В тусклом зареве туннель казался пустым. Решительно подавив опасения, Джоаз протиснулся в отверстие и стал осторожно спускаться по туннелю, узкому и низкому; он нервничал, у него по коже бежали мурашки. Остановившись, Джоаз прислушался, но не услышал ничего, кроме тихо пульсирующего шума крови в ушах.

Примерно через сто метров туннель выходил в естественную пещеру. Джоаз нерешительно остановился, напрягая слух в полумраке. Светящиеся стеклянные трубки, закрепленные на стенах через неравные промежутки, создавали какое-то освещение, достаточное, чтобы разглядеть, куда углублялась пещера – по всей видимости в северном направлении, параллельно долине. Джоаз снова двинулся вперед, задерживаясь через каждые несколько метров, чтобы прислушаться. Насколько ему было известно, святоши отличались мирным, спокойным нравом, но при этом были исключительно скрытны. Как они отреагируют на присутствие чужака? Джоаз ни в чем не мог быть уверен и продолжал идти, сохраняя предельную бдительность.

Пещера поднималась, спускалась, расширялась и сужалась. Через некоторое время Джоаз заметил признаки ее использования: небольшие каморки, вырубленные в стенах и освещенные канделябрами с высокими флаконами, заполненными светящимся материалом. В двух каморках Джоаз заметил святош – один спал на тростниковой циновке, другой сидел, поджав ноги, и неподвижно смотрел на устройство из скрученных металлических стержней. Он не обратил внимания на проходящего – Джоаз продолжил путь, несколько ободренный этим обстоятельством.

Пещера еще раз спустилась, расширяясь раструбом, и Джоаз внезапно оказался в следующей пещере, настолько огромной, что на какое-то мгновение он испугался – ему показалось, что он вышел под открытое ночное небо. Свод пещеры терялся над мерцанием бесчисленных светильников, костров и тлеющих флаконов. Впереди и слева работали плавильни и кузницы; дальнейшее пространство частично скрывалось за выступом стены. Джоаз заметил многоярусную трубчатую конструкцию – здесь, по всей видимости, была мастерская, так как сооружением сложной конструкции занималось множество святош. Справа громоздились штабелем тюки, тянулись вереницы больших корзин, заполненных неизвестными товарами.

Теперь Джоаз впервые увидел женщин-святош: нет, они не были нимфами или получеловеческими ведьмами народных легенд. Так же, как мужчины, они выглядели бледными и хрупкими, с заостренными, резкими чертами лиц; так же, как мужчин, их прикрывали только спускавшиеся до пояса волосы. Почти никто не разговаривал, никто не смеялся; преобладала скорее атмосфера печальной безмятежности и сосредоточенности. В пещере возникало ощущение древности, постоянного обитания и автоматического соблюдения обычаев. Ее каменный пол отполировали обнаженные ступни бесчисленных ног, стены потемнели от испарений, выделенных множеством поколений.

Никто не обращал внимания на Джоаза. Он медленно прошел вперед, держась в тени, и задержался у штабеля тюков. Справа пещера удалялась в сумрак пространства как неравномерная, непропорционально огромная горизонтальная воронка, телескопически выдвигавшаяся и повторявшаяся за поворотами, постепенно становясь совершенно нереальной в тусклом зареве светильников.