Повелитель Вселенной - [240]

Гурбелджин подошла к нему, снова поклонилась и села рядом с ним. Мужчины громко расхохотались.

— Ей не терпится выполнить свой долг! — крикнул один из них.

Есуй наклонилась к государыне, побледневшая, с глазами, широко раскрытыми от жалости. Тэмуджин улыбнулся и схватил кубок, который ему подала рабыня.

Тэмуджин проснулся. Голова кружилась, но боль немного утихла. Он припомнил, что встал с постели, когда люди плясали. Ему удалось проковылять наружу и облегчиться. Кто-то помог ему вернуться. Видимо, смерть его тангутского врага поможет ему выздороветь. Это было трусостью с его стороны — бояться, сомневаться, думать, что злой дух заберет его.

Они с Гурбелджин были наедине. Кто-то снял с него одежду и сапоги и укрыл одеялом. Его товарищи и женщины государыни ушли. Этой ночью Есуй не будет его тенью. Огонь в очаге горел слабо, но и в полутьме он разглядел лицо государыни. Она сняла свой головной убор, ее черные волосы были заплетены во множество косичек. Она повернула к нему голову, и он заглянул ей в глаза, черные и холодные, как у змеи. Он попытался приподняться на постели. Невидимый сокол, воспротивившись, сжал его сердце.

— Я — твоя смерть, — сказала Гурбелджин, и когти вонзились в сердце глубже. Ему послышалось, что она говорит на его родном языке, но ее губы не шевелились. Ее высокие скулы покраснели, на лбу, сверкая словно алмазы, выступили капельки пота.

Холодные пальцы погладили ему руку.

— Я — твоя смерть, — снова сказала Гурбедджин. Губы ее были сжаты, даже когда он весь погрузился в ее голос. Его опутали чарами, от которых избавиться было нельзя.

Она встала. Халат упал с плеч. На фоне света показался ее стройный тонкий силуэт. Она подошла к нему, подняла одеяло и скользнула в постель.

Боль охватила его внутренности, как пламя. Вырываясь у нее из рук, он чувствовал, что цепенеет. Он схватил ее за руки, сердце было готово вот-вот лопнуть. Ее ноги, как тисками, сжали его ребра, когда она втягивала его в себя.

Он сильно ударил ее, сбросив с постели, а потом упал на подушки. Она поднялась и наклонилась над ним.

— Пошла прочь от меня, — сказал он.

Раздался тихий звук — это смеялась она. Гурбелджин прокралась к очагу, соединила ладони и поклонилась в пояс. Он попытался крикнуть, но из горла не вырвалось ни звука. Она подошла к кровати и стала на колени рядом с блюдом, на котором лежала голова Ли Сяна. Тэмуджин услышал всхлип и понял, что она плачет.

Он попытался встать — сокол рванул его сердце. Его затянуло в водоворот и смыло в черный омут, и он не сопротивлялся, окунувшись в боль.

Когда он пришел в себя, то почувствовал, что в шатре никого нет. Он попытался сесть, в руках пульсировала боль. Золотой головной убор Гурбелджин лежал на сундуке возле постели. Сама женщина исчезла.

Тэмуджин выбрался из постели и схватил одежду. Несмотря на боль, он натягивал сапоги, когда один из ночных стражей подал голос. Тэмуджин заковылял к выходу, дежурный офицер бросился к нему. Другие люди бежали к стреноженным лошадям, стоявшим за кибитками.

— Государыня, — задыхаясь, сказал Тэмуджин.

— Это я виноват. — Офицер ударил себя кулаком в грудь. — Я видел, как госпожа вышла и завернула за шатер… я подумал… — Офицер вздрогнул. — Она не вернулась, и я приказал искать.

— Приведите коня.

— Мой хан…

— Давай коня! — заорал Тэмуджин.

Офицер пролаял приказ. Вскоре к нему подбежал мальчик, ведя гнедого мерина. Тэмуджин схватил повод и взгромоздился в седло. Внутри все горело, бешено колотилось сердце.

Его шатер и окружавшие его юрты стояли в северной части стана. Небо было пасмурное, земля вне кругов света факелов — черна. Всадники рассыпались и, наклоняясь, высматривали следы. Тэмуджин поехал на север с одним из поисковых отрядов. Женщина пешком далеко уйти не могла. Он накажет ее за попытку бежать от него, за ее злое колдовство.

Из-за тучи выплыла луна. В короткой траве блеснула матово жемчужина. В серебристом свете видны были неглубокие следы, оставленные на мягкой влажной почве. Она за это заплатит, он сломит остатки ее духа. Он будет жить столько, сколько понадобится, чтобы завоевать ее полностью, и он позаботится, чтобы она прожила остаток жизни в страхе перед ним.

Луна спряталась, а когда ее яркий диск показался снова, Тэмуджин увидел, что Гурбедджин стоит на дальнем холме над рекой. В свете луны ее красный халат казался черным, косицы — массой змеек, облепивших спину.

Он хлестнул лошадь и поскакал впереди всех. Гурбелджин повернулась к нему. Ее глаза казались черными щелками на белом лице. Когда он рванулся к ней, она повернулась и прыгнула с обрыва. Он погнал лошадь вверх, но та попятилась и едва не сбросила его.

Женщину подхватила стремнина. Серебристая вода захлестнула ее, потом вытолкнула и понесла легко, словно листочек. Река бурлила вокруг нее, поглощая темную фигурку, выталкивая на поверхность, пока он не потерял Гурбелджин из виду.

Люди позади Тэмуджина кричали. В ушах колотилась кровь, сердце сдавило. Его терзали когти, и Тэмуджин вскрикнул, прижавшись лицом к лошадиной гриве.

«Я твоя смерть», — сказала Гурбелджин, и он почувствовал, что смерть уже засела у него внутри.