Повелитель теней. Том 1 - [51]

— Им придётся позаботиться о себе самим, — спокойно ответил тот.

Глава 7

Джулиан МакЛарен вышел из своей каюты и направился в командный отсек. Звездолёт, который и без того был достаточно велик, теперь казался ему ещё больше. Не было силовых лифтов и бегущих дорожек, и оттого расстояния внутри корабля казались теперь длиннее, а пролеты между уровнями и техническими этажами, связанные бесконечными металлическими лестницами, — выше. И ещё была тишина. Пусть раньше вся техника работала беззвучно, всё равно постоянно ощущался почти незаметный шумовой фон, а теперь стало совсем тихо, так тихо, что даже хлопнувшая в конце коридора дверь, заставляла насторожиться. Из-за этой тишины, тусклого аварийного освещения, из-за этих длинных коридоров и металлических лестниц на звездолёте становилось мрачно и уныло, как в пещере. И он понимал, почему люди потянулись на улицу и последовали примеру своих коллег с «Паладина», установив на берегу реки палатки. Так было проще и спокойнее, чем бродить по замершим переходам некогда живого и наполненного энергией звездолёта.

Ему самому это не мешало. Он остался в своей каюте. Для него так было даже проще, потому что можно было уходить и возвращаться в любое время. Этот странный мир манил его, и он часто улетал от звездолёта, чтоб пронестись на бреющем полёте над зелёными кронами деревьев, заглянуть в деревни, пройтись по крепостным стенам каких-то замков, наблюдая за суетящимися внизу людьми. Этот мир даже у него вызывал удивление и настороженность, он был на редкость нестабилен, и при этом неожиданно откликался на людские просьбы и даже невысказанные желания. Это значит, здесь было нечто, что руководило этим запутанным движением, что-то единое и осмысленное, что-то всеведущее и всемогущее. Сверху все эти дороги, замки и деревни казались ему линиями и кружками на игровом поле, и это лишь подтверждало его догадку о том, что тут идёт какая-то игра, но её цель и смысл всё ещё были ему непонятны. С некоторым раздражением он признавал и то, что тоже является не более чем игровой фигурой, а значит, должен подчиняться правилам, которые и сам ещё не до конца понимал, и должен был учитывать вероятность проигрыша, что ему совершенно не нравилось. И всё же этот мир настойчиво манил его, что могло означать только приглашение вступить в игру, игнорировать которое было более чем неразумно.

Проходя по бесконечному коридору, ведущему из центрального сектора в командный отсек, он снова ощутил эту гулкую тишину и пустоту. Вахты были отменены. Никакого смысла сидеть за пультами, превратившимися в груду металла и композитных материалов, не было. Все потихоньку обживали пространство снаружи звездолёта, строили лагерь, исследовали ближайшие леса. Но ему было известно, что не только он, но и другие уже ощутили этот зов, потому что каждый игрок должен был вступить в игру и сделать своё количество ходов, чтоб она продолжалась.

Хока он нашёл в командном отсеке. Он слишком хорошо знал своего друга, его нетерпеливую бродяжью душу, его вечное стремление испытать судьбу, чтоб счесть его глухим к этому зову. Однако сейчас тот проводил часы в гулком командном отсеке, где даже фронтальные экраны зияли пустотой, напоминая магические чёрные зеркала, в которых можно увидеть что угодно. Ответственность за звездолёт и экипаж слишком довлела над ним, и он не решался сделать тот самый первый и главный шаг, который позволит ему начать свою партию. Поэтому он страдал, и ещё винил себя за то, что так настаивал на посадке «Пилигрима», оказавшейся для баркентины смертельной ловушкой, в то время как Дарья со свойственной ей интуицией, чувствовала её заранее. И теперь он готов был смирить свою жажду странствий, лишь бы снова не наломать дров и не подвести её и экипаж.

Хок сидел в своём кресле и задумчиво смотрел в чёрную бездну на экране, а на его коленях удобно устроился единственный, кому сложившаяся ситуация вовсе не казалась такой уж трагичной. Киса был доволен тем, что его любимый хозяин был свободен настолько, что можно было часами ходить за ним по пятам или сидеть у него на плече или на коленях. А когда это всё-таки надоедало, можно было пойти на травку и даже погоняться в кустах за полёвками и мелкими птичками, не опасаясь, что его забудут и потеряют. В любой палатке ему были рады, с удовольствием угощали чем-то вкусненьким и находили какие-то веточки, бантики и тесёмки, чтоб поиграть. После долгого полёта, когда все были так заняты и взвинчены, что ему приходилось прятаться в своём гнезде, устроенном в дальнем отсеке трюма, чтоб кто-то нечаянно не наступил на хвост или на лапу, это всеобщее внимание казалось подарком судьбы.

Вот и теперь Киса разлёгся на спине, позволяя Хоку чесать его пушистый тёплый живот, и при этом громко и мелодично мурлыкал, наполняя неким подобием жизни опустевший командный отсек. Джулиан подошёл к ним и, присев на корточки, почесал Кису за ухом. Мурчание стало ещё громче, а Хок задумчиво и печально взглянул на друга.

— Ну, и долго это будет продолжаться? — поинтересовался Джулиан.

— О чём ты? — спросил Хок, поморщившись.