Повелитель Островов - [8]

Ноннус обмотал ремешок своей корзинки вокруг посоха и закинул последний на плечо. Его скроенная из целого куска черная шерстяная туника по плотности и колкости напоминавшей накидку из конского волоса.

— Не знаю, Ноннус. — Шарина наконец позволила себе перевести дух. — Гаррик сказал только, что ее выбросило волнами на берег.

Поверх туники отшельник носил водонепроницаемый пояс из ивовой лозы, такой же, как веревка, на которой висели трещотки. К поясу подвешивался длинный тяжелый нож в кованых ножнах — единственная металлическая вещь в его хозяйстве.

— Ну что ж, тебе известно, где растет мой окопник, — произнес отшельник, шагая неуклюжей, шаркающей, но удивительно быстрой походкой впереди девушки. — Ты сможешь вернуться и накопать кореньев для нашей больной, если выяснится, что они потребны.

У самой хижины Ноннус сажал однолетние растения. Многолетние же, равно как и овощи — пастернак, репа, поздний лук, — возделывались на отдельном участке за домом. Несмотря на то, что отшельник обрабатывал свой огород с помощью простой заостренной палки, все у него росло как на дрожжах.

— Ноннус? — обратилась Шарина к удалявшейся спине отшельника. Казалось, что он и не спешил особо — просто не делал ни единого неверного движения. — Ты полагаешь, откуда она? Эта женщина?

— Дитя мое! — Голос отшельника прозвучал как будто издалека. — Я не строю никаких предположений относительно других людей. Вообще никаких.

Его черная угловатая фигура удалялась по тропинке. И надеюсь, никто не будет делать этого в отношении меня, прочитала Шарина безмолвное завершение разговора в его черной спине. Закусив от смущения губу, она последовала за отшельником.

4

Илна ос-Кенсет аккуратно расправила платье незнакомки на специальной подставке для сушки белья, установленной у входа на мельницу. Глядишь, на полуденном солнышке все и высохнет. Взгляд ее задержался на вышитых символах — они напоминали те, что были вырезаны на древних камнях фундамента постоялого двора. Если посмотреть на платье сбоку, то ткань отливала зеленым, но при другом направлении взгляда выглядела голубой. В какой-то момент Илне показалось, что и символы меняются в зависимости от освещения, но эта мысль почему-то ей сильно не понравилась, и девушка постаралась отбросить ее подальше. Вообще по непонятным причинам (вряд ли Илна смогла бы кому-нибудь их объяснить) одеяние незнакомки чересчур занимало ее мысли. Можно даже сказать, тревожило.

Она приладила плетеную ширму так, чтобы в ближайшее время та защищала платье от попадания прямых солнечных лучей. Через час Илна придет и перевернет вещь. Легкого бриза, который дует сегодня, будет достаточно, чтобы еще до вечерней росы высушить даже такую тяжелую парчу.

Дом мельника был поделен пополам. К той половине, на которой жила Илна со своим братом Кашелом, примыкала голубятня. Стая белокрылых птиц с шумом поднялась оттуда и сделала несколько кругов над головой девушки. Затем они снова уселись на конек крыши. Интересно, а что происходит в голове у голубя? Смешной вопрос… Тут не скажешь даже, что творится в голове у другого человека! Особенно, у мужчины. Особенно если этот мужчина — Гаррик ор-Райз. Платье принесла поутру Шарина, рассказав, что оно принадлежит незнакомке, и попросила вычистить его. Что ж, это было несложно. Илна исследовала материю и определила, что удастся избежать трудоемкой процедуры: сначала втирать в ткань кашицу из овсяной муки, чтобы впитать грязь и жировые выделения, а затем удалять все это обычной мукой. Цвет ткани не пострадал из-за пребывания в морской воде, так что требовалось просто как следует выполоскать въевшуюся соль в чистой проточной воде. Будь мельничный водоем сейчас заполнен пресной водой из ручья, Илна решила бы проблему, опустив плетеную корзину с платьем в него или даже в водослив. Правда, дядюшка Катчин может возражать… А уж его молодая жена, неряха Федра, точно будет недовольна. Но, так или иначе — Илна сделает как задумала, и никому от этого не станет хуже, в том числе и ее родственникам. Увы, сегодня вода в запруде оказалась соленая, так что говорить было не о чем. Какая-то часть Илны (не самая лучшая, пожалуй, но все же…) пожалела, что не представилось случая повоевать с дядюшкой Катчином. Это огорчило ее даже больше, чем необходимость таскать чистую воду ведрами, а затем вручную отполаскивать платье.

Кенсет ор-Келдан был старшим из двух сыновей мельника. «Рисковый», — так отзывались о нем односельчане.

Когда-то давным-давно он внезапно уехал из деревни, никому ничего не сказав. Через год вернулся — так же неожиданно, как и исчез, — но уже с двумя хнычущими сосунками и без жены. Так в деревне появились Илна и ее брат Кашел.

За время отсутствия Кенсета его отец Келдан помер. Илна достаточно хорошо знала своего дядю Катчина, чтобы представить себе его ярость, когда выяснилось: отцовское наследство придется делить. Однако выхода у него не было — существовал совершенно непреложный закон на этот счет, а дядя свято чтил букву закона.

Те же самые односельчане, которые когда-то определяли Кенсета как рискового парня, утверждали, что после своей отлучки он вернулся совсем другим человеком. Хотя человеком его можно было назвать с большой натяжкой. Его больше не тянуло на поиски необычного. Похоже, он нашел, что искал, на дне пивной кружки. Крепкий сидр заменил ему все остальное. Он постоянно клянчил у брата деньги в счет выручки с мельницы, причем брал гораздо больше, чем причиталось. Он не обращал никакого внимания на окружающих, и меньше всего — на своих детей. А окружающие, соответственно, плюнули на Кенсета ор-Келдана. Когда Илне и Кашелу было семь лет, отец умер. Не от выпивки, нет — просто как-то морозной зимой он, надравшись, прикорнул в канаве в нескольких милях от деревни и больше не проснулся. После его смерти детям не осталось ничего, кроме половинного владения мельницей.