Повелитель Огня - [24]

Между тем Зихий закончил свой рассказ. Лицо Урсуса отражало противоречивые чувства: вождь был огорчён гибелью одного из своих ближайших воинов, озабочен выяснившейся плохой защищённостью его селенья от разбойничьих нападений, смущён собственной недальновидностью, проявившейся в том, что он, забрав практически всю дружину, оставил Дрок без значительного гарнизона; с другой стороны, его порадовал сын, который вместе с друзьями вернул украденный скот и захватил в плен похитителей. Видя смущённое состояние вождя, Ширел поспешил успокоить его.

— Я уже осмотрел Лучших. С ними всё в порядке, никакой опасности для них нет. Даже наоборот — что может быть полезнее крепкого сна? Я дал им кое-какие снадобья, разрушающие чары сон-травы. И только что мне сказали, что все Лучшие уже проснулись и приходят в себя.

Урсус улыбнулся и кивнул. Настроение вождя улучшилось, он жестом приказал стоявшему рядом слуге налить ему ещё вина и указал на стену, где висела шкура недавно убитого ворлока:

— Теперь я вижу, что эта зверюга и вправду была очень большой. Как же вы смогли его завалить?

Зихий развёл руками.

— На самом деле, отец, я здесь ни при чём, это Нерождённый и З…

— Твой сын скромничает, вождь, — не дал договорить Зихию Лейрус. — Мы все вместе охотились на ворлока и, если бы не будущий вождь Синих Лесов, нам не удалось бы вернуться сюда с таким трофеем.

— Точно, вождь, — прогудел Зеникс. — Без Зихия мы вряд ли бы справились.

Урсус просиял от гордости за сына раскрасневшимся от вина лицом, расправил плечи и пригладил бороду.

— Да, мой сын славный охотник.

Зихий, напротив, покраснел и под столом погрозил кулаком Зениксу, который, впрочем, не обратил на это никакого внимания. Стремясь подавить своё волнение и закрыть смущавшую его тему, Зихий задал отцу вопрос:

— Что, удачной была ваша поездка?

Разгорячённый вином Урсус скинул наброшенную на плечи тёплую шкуру и покачал головой.

— Нет. Мы должны были задержать каких-то людей, но они не появились.

— Что это значит? «Каких-то людей»? Ты не знал, для чего, с какой целью отправился в путь, да ещё с воинами?

— И сейчас не знаю. Спроси у Ширела.

Зихий повернулся к волшебнику, который встретил взгляд юноши усмехаясь в бороду и прищурившись.

— И отцу твоему не говорил, и тебе сейчас не скажу. Торопишься? Торопятся в нашей жизни всегда к одной цели — к смерти… Настанет время — узнаешь, что должен узнать.

Поднявшись из-за стола, Ширел подошёл к высоким распахнутым дверям, постоял, всматриваясь в усеянное разносветными точками звёзд чёрное небо, покрывающее лесистые холмы и открывающуюся за ними равнину, разрезанную освещённой фонарями королевской дорогой в Минору, прислушался к звукам засыпающего селенья, и с посерьёзневшим лицом повернулся к столу:

— Завтра отправляемся в Минору. Зихий, собери необходимые вещи, только самое нужное. Предупреждаю: всякое барахло выброшу прямо на дорогу. Подбери себе коня повыносливее. Оружие бери только самое лучшее — дорога будет трудной. И долгой.

_____

Путники покинули Дрок, когда солнце едва поднялось над холмами Синих Лесов.

Пока заканчивались последние приготовления к отъезду (Лейрус и Зеникс выводили из конюшни и седлали своих горячих скакунов, Ширел привязывал к своему седлу понадобившиеся ему вещи, стража открывала ворота), вождь подозвал к себе сына. Они прошли за дом, в тот угол двора, где располагалась семейная усыпальница Древославных. Откровенно говоря, «усыпальница» — слово чересчур помпезное для погребального сооружения, больше напоминавшее обширный погреб, в котором под каменными плитами покоились останки вождей племени Синих Лесов и членов их семей. Урсус и Зихий отперли тяжёлую дверь, сделанную из каменного дуба и обитую цельным куском железа, спустились вниз по десятку каменных ступеней и зажгли принесёнными факелами светильники на голых стенах из обыкновенных булыжников. В колышущемся свете проступили два ряда могил вдоль стен. В склепе было на удивление сухо и чисто — Урсус бережно следил за состоянием места упокоения предков.

— Зихий, ступай сюда.

Зихий подошёл к отцу. Вождь протянул руку, указывая на старейшую каменную плиту, потрескавшуюся, с отбитым углом и напрочь стёршейся надписью.

— Здесь лежит Вигендрот Длиннорукий, первый из нашего рода Древославных. Он был победителем дракона, владевшего этими землями в стародавние времена, до появления на них дрононов. Тогда ещё на земле были драконы.

Урсус взял у сына факел и прошёл дальше вглубь склепа, к большой, в два человеческих роста, плите, на которой можно было рассмотреть буквы, выбитые в староэльфийской манере начертания, бывшей весьма популярной в эпоху Единого Королевства.

— А здесь — Ойнарис, первый из нашего рода вождь племени Синих Лесов. Этим титулом его наделил великий король Велон II, и с тех пор мы, Древославные, владеем этой вотчиной.

— Отец… — Зихий попытался сказать отцу, что историю своего рода он хорошо знает и в родовой усыпальнице не в первый раз, но отчего-то сдержался и замолчал. Впрочем, судя по лицу Урсуса, он и не услышал бы слов сына. Вождь, заметно заволновавшись, повернулся к противоположной стене, где были похоронены члены рода — не вожди, и, пройдя мимо полудесятка плит, остановился напротив совсем свежей плиты, украшенной по краям резьбой в виде цветков лесных фиалок. Глубокая надпись большими буквами «АЙЛИ», ниже — традиционная форма при погребении женщин их семьи: «жена и мать Древославных».