Повелитель молний - [9]
Свежий ветер обвевал лицо, перед глазами развертывался веселый и ласковый пейзаж Южной Англии; всюду расстилались пастбища с бродившими по ним стадами овец. Кое-где золотились на солнце купы вековых буков, развесистых ив и коренастых дубов. Красные черепичные крыши ферм арендаторов выглядывали из-за деревьев.
…За две недели до этого сэр Гемфри Дэви впервые пригласил Майкла к себе домой. Майкл работал в Королевском институте уже полгода. Новый лаборант держал приборы в образцовом порядке, помогал Дэви на лекциях и ни разу не получил замечания от своего патрона. И все же приглашение было для него несколько неожиданным.
Дэви встретил Майкла приветливо и мягким жестом показал на стул. Сам он полулежал в глубоком кресле.
— Мне нездоровится, — произнес он. — Вообще я чувствую себя усталым. — Он медленно развернул порошок с каким-то лекарством, поморщился, запил снадобье водой и вдруг сказал безо всякой связи с первой фразой: — Я доволен вами, Майкл Фарадей. Вам нравится ваша новая работа?
— Очень нравится, сэр. Я знаю свои обязанности наизусть.
— Вот как, даже наизусть?
— Да, сэр, — сказал Майкл и отчеканил: — «Обслуживать лекторов и профессоров при подготовке к занятиям. Когда понадобятся какие-либо инструменты или приборы, наблюдать за их осторожной переноской из модельной, кладовой и лаборатории в аудиторию, чистить их и, по миновании надобности, снова доставлять на место. Докладывать руководителю о повреждениях и для этой цели вести постоянный журнал. Один день в неделю заниматься чисткой моделей и не реже одного раза в месяц чистить и обтирать пыль со всех инструментов в стеклянных ящиках».
— Превосходно. А как рука после взрыва? Опыты над хлористым азотом[6] и для вас не прошли бесследно?
— Рука зажила, сэр, и уже не болит, — ответил Майкл.
— А мои глаза все еще иногда побаливают. — Сэр Дэви опять выпил лекарство и поморщился. — Помимо того, я ощущаю какое-то странное недомогание. И очень кстати друзья из Королевского общества предложили мне поездку за границу на два-три года. Мне будет полезно проветриться, а леди Джен очень желает посмотреть Париж.
— Париж? — удивился Майкл. — Но как же? Ведь мы воюем с Францией?
— Император Наполеон разрешил мне въезд, приняв во внимание мои ученые заслуги. Но я не думаю долго оставаться в Париже, оттуда проеду в Италию и Швейцарию. У меня по всей Европе есть ученые друзья, с которыми надо повидаться. А вас я позвал вот зачем: хотите ехать со мной? Я беру в дорогу походную лабораторию. Вы и в путешествии будете моим ассистентом. Место в лаборатории останется за вами. Что касается денежной стороны дела, то я беру на себя все путевые издержки помимо вашего постоянного оклада. Надеюсь, вы согласны, Майкл Фарадей?
…Побывать в Париже, в Риме, во Флоренции, увидеть воочию виднейших иностранных ученых — еще бы не согласиться! Майкл несся домой окрыленный, захваченный видением неведомой Европы, летящей ему навстречу.
Всего несколько дней оставалось до отъезда, когда Дэви снова вызвал к себе Майкла.
— Вот в чем дело, — сказал сэр Гемфри немного смущенно. — Мой француз-слуга неожиданно отказался ехать со мной — жена его не отпускает. Я не успею до отъезда найти нового подходящего человека, а откладывать отъезд было бы очень досадно. Не согласитесь ли вы временно, хотя бы до Парижа, оказывать мне небольшие личные услуги?
Майклу показалось, что он ослышался.
— В чем же именно будут состоять мои обязанности? — спросил он, преодолев свое волнение.
— О, сущие пустяки! — беззаботно отвечал Дэви. — Я привык с малых лет почти все делать для себя сам. Ну, уложить чемоданы, держать в порядке мой гардероб, подать утром воду для бритья, кое-что купить.
«Майкл Фарадей в роли слуги, — стучало сердце Майкла. — Но теперь поздно отступать. Да и нет ничего бесчестного в том, чтобы услужить человеку, которого я уважаю и которому многим обязан».
И он ответил спокойным тоном:
— Хорошо, сэр. Если это ненадолго, я согласен.
…Вечером карета остановилась возле небольшой гостиницы под вывеской «Золотой олень». После ужина Майкл поднялся в отведенную ему комнатку под крышей. При свете сальной свечи он достал из чемодана толстую тетрадь, которую перед отъездом из Лондона старательно переплел собственными руками в темно-зеленый сафьян, вытиснив на коже золотыми буквами: «МОИ ДНЕВНИК».
Он открыл тетрадь и начал писать своим ровным почерком:
«Среда, 13 октября. Сегодняшний день положил начало новой эпохе моей жизни. Сколько я себя помню, до нынешнего дня я ни разу не удалялся от Лондона более чем на двенадцать миль. А теперь я покидаю его, быть может, на несколько лет, чтобы посетить места, между которыми и моей родиной будут лежать просторы целых королевств. В теперешнее неспокойное время — это рискованное предприятие. Но любознательность часто вовлекала людей в еще большие опасности…»
Через день путешественники приехали в Плимут. До самого вечера Фарадей возился с погрузкой на корабль кареты и всего багажа Дэви. Усталый, он сидел в каюте на корме и наблюдал, как на берегу, под меловыми утесами Девоншира, загораются тусклые огоньки в рыбацких хижинах. С моря дул теплый тихий ветер. По палубе прогуливалась леди Джен со своей семенящей болонкой…
