Повелитель крыс - [97]

Григорий опустил руку, встал и осторожно выглянул из купе. В коридоре все было спокойно, и все же чувство грозящей опасности не покидало Николау. Не так давно он лишний раз убедился в том, что подобному чутью лучше верить.

Григорий вышел в коридор. Поезд раскачивало, но не так сильно, чтобы Григория кидало из стороны в сторону. Он прошел до одного конца вагона — ничего. Вернулся, прошел в другую сторону — то же самое. Магическое зондирование также не принесло никаких результатов.

Тревога не покинула Григория, но он вернулся к Терезе. Как бы то ни было, нельзя было оставлять ее одну в столь беспомощном состоянии. Николау вновь подвесил в пальцах амулет и принялся за работу по захоронению древних воспоминаний. Чем скорее он покончит с этой работой, тем лучше для них обоих.

Он успел на поезд. Впервые он должен был совершить такой подвиг в отсутствие хозяина, но он его совершил.

Голова у Конрада все еще кружилась, но он улыбался. Господин Франтишек гордился бы им… если бы еще был жив. А в том, что его уже не было в живых, были виноваты этот треклятый иностранец и его бабенка. Что они такое вытворили — этого Конрад не понимал, но в смерти своего господина винил только их и больше никого.

Из внутреннего кармана куртки он вынул игольный пистолет. Ему не удалось обнаружить след Григория, а вот дамочка свой след замести и не подумала. Господин Франтишек давно обучил Конрада таким элементарным приемам. Помогло ему и то, что несколько полевых агентов хозяина заметили беглецов на вокзале. Несколько целенаправленных вопросов — и стало ясно, на каком поезде они собрались улизнуть.

Радуясь предстоящей удаче, Конрад зарядил пистолет ампулой и иглой. Он знал, что и без помощи шпиков найдет след женщины. Настанет день — и он станет таким же могущественным, как его былой повелитель. А там, кто знает, глядишь, и превзойдет его.

Но все по порядку. Камердинер Франтишека взглянул на медальон, висевший у него на груди. Связанного мага не стало, но заряженный им медальон все еще излучал магическую энергию и делал своего обладателя невидимкой. В поезде никто не должен был заметить Конрада, а если бы и заметил, то только при его желании.

Он приготовил пистолет и пошел по коридору, улыбаясь в предвкушении удачи.

XIX

Григорий заботливо посмотрел на вышедшую из транса Терезу.

— Ты в порядке? Как самочувствие?

Она несколько раз моргнула и медленно подняла глаза. Лицо ее поначалу было бесстрастным, но потом озарилось робкой улыбкой.

— Голова… я ее словно не чувствую… Просто не знаю, как это описать, но теперь… там стало как бы просторнее, что ли. — Тереза снова часто заморгала. — Что ты сделал?

— Закопал твои воспоминания поглубже. Они не вернутся и не будут мучать тебя. Ты можешь вызвать их на поверхность, когда пожелаешь, но сами они тебя больше не потревожат.

Григорий не был в этом уверен на сто процентов, но Терезе решил об этом не говорить.

— Не знаю, захочется ли мне еще когда-нибудь пережить эти воспоминания, но все-таки приятно, что можно выбирать, — улыбнулась Тереза более открыто и радостно. — А ты… нашел там что-нибудь ценное?

Как только Григорий начал рассказывать своей спутнице о том, что увидел при чтении ее воспоминаний, как чувство близкой беды снова вернулось к нему. Почему-то он ощутил дух Петера Франтишека, но ведь это было бессмысленно — ведь Франтишека больше не существовало, так ведь?

Тереза заметила его взволнованность.

— В чем дело? Ты нашел там что-то ужасное? Что?..

Григорий поднялся и дал ей знак молчать. Указал взглядом в сторону коридора и протянул Терезе руку. Тереза поняла его и сжала его руку.

Его усталость и ее слабость словно испарились. Воспользовавшись мгновенно усилившимися способностями, Григорий обследовал вагон за пределами купе.

* * *

Камердинер Франтишека Конрад стоял всего в несколько футах от купе. На его груди был медальон, заряженный энергией его покойного господина. В руке этот мерзкий свинорылый тип сжимал игольный пистолет.

Григорий не в силах был поверить в это, его охватило смятение, тем не менее он сумел установить, что на сей раз пистолет заряжен не заурядным снотворным средством, а смертельным ядом. Сознание Конрада, пусть и экранированное, излучало сильнейшую ненависть и жажду мести. Медальон — единственное, что получил верный слуга в наследство от Франтишека, — заслонял Конрада даже на таком близком расстоянии.

Николау отпустил руку Терезы, оттолкнул ее в глубь купе и, не обращая внимания на возмущенное выражение ее лица, схватил с полки плотно набитую подушку.

В следующее мгновение взгляд Терезы метнулся к двери, послышался ее крик:

— Григорий!

Николау поднял подушку, молясь о том, чтобы поспеть вовремя.

В купе влетел камердинер Франтишека — на удивление бесшумно и проворно для человека таких габаритов. Пистолет его был уже наготове, и Конрад, ничтоже сумняшеся, выстрелил.

Игла глубоко вошла в туго набитую подушку. Григорий не воспользовался для самозащиты магическим полем, и не случайно. Купе было слишком тесным, а он порядком подустал при просмотре воспоминаний Терезы. Кроме того, ей могла грозить опасность, если бы Конрад, защищенный медальоном, принялся палить без разбора.