Повелитель драконов. Перо грифона - [6]

Хоттброд вернулся. В дверях ему приходилось пригибаться. Мухоножка спросил его однажды, почему он сделал дверь на человеческий рост, хотя здесь ходят самые разнообразные существа. «Это не на человеческий рост, гомункулус. Это на рост Барнабаса», – проворчал тролль в ответ. Гиневер подозревала, что Хотбродд обязан Барнабасу жизнью, но ни из того, ни из другого не удавалось вытянуть, при каких обстоятельствах они познакомились.

– И как мы будем увеличивать эти яйца без матери, а, Барнабас? – Тролль часто произносил вслух то, что остальные думали про себя. Барнабас очень ценил его за это.

– Понятия не имею, Хотбродд, – пробормотал Барнабас, неотрывно глядя на дождь за окном. – Хорошо еще, если и отец у нас не помрет с горя. Врать не буду: я просто не знаю, что делать. Но… – он повернулся к мониторам, глядевшим со стены, – друзья-то у нас на что?

3. Защитники

В любом происходящем безобразии виноват не только тот, кто его творит, но и те, кто ему не препятствует.

Эрих Кестнер. Летающий класс

Несколько часов спустя с мониторов Мимамейдра взирал целый сонм озабоченных лиц. Бен их знал всех и всеми восхищался. Вот, например, Жак Мопассан, специалист по диковинным созданиям водного мира (в это понятие входили, разумеется, также киты, дельфины и кораллы). Сэр Дэвид Аттиксборо, один из самых известных в мире режиссеров-натуралистов, помогал СВОСКАСОЗ снимать видеоролики, направляющие охотников и торговцев дикими животными по ложному следу. Новембер Тан организовывал по всему миру противобраконьерские патрули и изучал по заданию СВОСКАСОЗ пищевые привычки сказочных существ. Мэйси Ричардсон с большим успехом занималась защитой травяных и папоротниковых фей, а Джейн Гриделл не только могла непринужденно беседовать с любым приматом, но и изобрела язык жестов, позволяющий объясниться практически с любым живым существом на нашей планете.

Вскоре разгорелась жаркая дискуссия о том, как спасти жеребят. Мопассан предложил, когда яйца станут малы жеребятам, натирать скорлупу слюной дракона – все сотрудники СВОСКАСОЗ знали, что Барнабас Визенгрунд в прекрасных отношениях с драконами. Новембер Тан спросила, не проводилось ли экспериментов со слюной морского коня. Мэйси Ричардсон сказала, что может попросить фей из своего сада осыпать скорлупу своей пыльцой – вдруг яйца от этого начнут расти. Джейн Гриделл рассказала, как выхаживала преждевременно вылупившихся птенцов слонового страуса, а Инуа Элламс предложил укрепить жизненную силу жеребят пением райской птицы-целителя (чей напев он впечатляюще изобразил). Барнабас заинтересованно кивал на все предложения, но Бен видел, что морщины у него на лбу становятся все глубже.

– Дорогие друзья и коллеги, – заговорил наконец Визенгрунд. – Огромное спасибо вам всем от меня лично и прежде всего от имени несчастного отца. Мы непременно обдумаем все поступившие предложения. Райская птица как раз гостит сейчас в Мимамейдре, и даже драконы у нас есть, но их слюна слишком уж пышет пламенем, так что это предложение не годится. Разбить яйца прежде, чем жеребятам настанет срок вылупиться, тоже, боюсь, невозможно. Нет, мы должны найти другой способ увеличить яйца. Но какой? – Барнабас вздохнул так, что с десяток ниссе повысовывались из-за книжных корешков. – И как нам это разузнать за неполные две недели? Ясно одно – если наше предприятие не удастся, мы потеряем последних жеребят пегаса на свете. Судя по всему, это будет означать окончательное исчезновение вида.

– Барнабас, это была бы катастрофа! – воскликнул Инуа Элламс.

– Невосполнимая потеря для нашей планеты! – вторил ему сэр Дэвид.

Негодующие восклицания слились в невнятный гул, заполнивший библиотеку.

Внезапно весь этот шум перекрыл пронзительный свист. Он раздался с монитора, до сих пор остававшегося темным. Новоприбывший явно не принадлежал к сотрудникам СВОСКАСОЗ из числа людей. Очки сидели у него на огромном клюве, и поправил он их черным как смоль пером.

– Извини за опоздание, Барнабас! – прохрипел Зутан Буцерос, птица-носорог впечатляющих размеров и библейского возраста. Он неоднократно консультировал Визенгрундов в связи с защитой сказочных существ Юго-Восточной Азии. По подсчетам Барнабаса, Зутану было шестьсот двадцать лет. Слушая дребезжащий старческий голос, Бен охотно верил в это.

– Мой ассистент, – продолжил Буцерос, – изложил мне проблему. Выдвигалось ли уже предложение спасти жеребят с помощью солнечных перьев грифона? Ведь в их стержнях содержится вещество, от которого растут даже металл и камень.

Ответом стала такая полная тишина, что Бен и Мухоножка недоуменно переглянулись. На лицах, глядевших с мониторов, выражалось не просто неприятие, а даже что-то вроде испуга. И лишь Барнабас вдруг просиял.

– Нет, Зутан, такое предложение не выдвигалось, – откликнулся он. – Чрезвычайно интересно! Мне очень стыдно, что я сам до этого не додумался. Похоже, это решение проблемы.

– Да ты что, Барнабас! – воскликнула Джейн Гриделл. – Грифоны, знаешь ли, не славятся услужливостью. Как раз наоборот! Они презирают всех и вся! Для грифона все живое – добыча. С нами, людьми, они общались когда-то только потому, что и мы мыслим сходным образом, но это было давно, больше тысячи лет назад! А потом, после очередной битвы, они объявили человечеству войну, и с тех пор их никто больше не видел.