Поведай сыну своему - [26]

- Боже, Боже! Как же это было удивительно! - В глазах старой женщины зажегся теплый огонек материнского счастья. - Сначала мой Арончик. Он уже тогда был таким важным, плотненьким, животик вперед. Поднялся на биима5 в большой синагоге и, не спеша, стал читать отрывки из торы. Мы с Бенционом долго после этого удивлялись, откуда у этого шалуна вдруг взялась такая солидность. Выступает, что тебе знаменитый адвокат на суде Бейлиса. А в зале было тихо и торжественно. И все смотрели на моего Арончика. Разве можно было не любоваться им? - Песя покивала головой и устало, задумчиво продолжала не спеша: - А после бар-мицвы6 - поздравления, пожелания "Мазл-тов"...

Песя затихла на минуту, потом засмеялась негромко:

- А Береле? Он-то был совсем тощенький и маленький. На нем костюмчик с галстуком болтались, как будто под ними была одна только нешуме.

- Слушай, мама, - прервала сладкие воспоминания дочь, - ты совсем мне не нравишься. Если хочешь знать, мне просто перед людьми неудобно. Сколько можно жить на этой грязной улице, в этой комнатушке с земляным полом, одной? Ну перебирайся же ты, наконец, к нам.

Вместо ответа Песя посмотрела пристально на дочь свою и сказала с печалью в голосе:

- Знаете ли вы, что на следующей неделе еврейский Новый год?

С этим она встала и ушла.

Вечером, за ужином, Этл обратилась к усталому после работы мужу.

- Слушай, Аба, давай отпразднуем, как бывало раньше, Новый год.

Аба с удивлением посмотрел на свою жену. А Этл продолжала.

- Ты чего? Наш, еврейский Новый год, через неделю. Я приготовлю массу вкусных вещей.

- Что ж, - подумав, сказал Аба, - давай. Только мне через день рано утром надо уезжать в Казатин.

Осень. Это венец каждого года, когда все вокруг - небо, земля, воздух, вода, все живое и неживое - раскрывается в райском колорите удивительных красок, звуков, благоуханий, в щедром богатстве изумительных даров природы.

Такое мог возвести только Он, имеющий неограниченную власть над вселенной. Сотворить, чтобы Сказочная Осень напоминала о себе каждый божий год, и неблагодарное человечество никогда не забывало о том, что желанный рай начинается уже здесь, на грешной, безумной земле.

Осень - прекрасная пора, когда можно распрямить свои плечи, оценить свой труд за год, предаться праздному созерцанию окружающей красоты.

Прекрасен и еврейский Новый Год - Рош Ашана, который празднуется в это удивительное время года, когда наступает месяц Тишрей. Глубокая вера, а также церемониальность, торжественность религиозных обрядов отодвигает на задний план каждодневную обыденность, возвышает и очищает человека, напоминая ему о том, что он является достойной частью божественной красоты и гармонии окружающего его мира.

На подходе к синагоге Аба встретил стареющего балагулу Лейзера. Тот остановился, развел в недоумении руки и, подняв кверху свою длинную бороду, начал с высокой ноты:

- Очень даже может быть, что мне снится-таки прекрасный сон, и я до сих пор не проснулся. Скажите, пожалуйста, кажется, Аба идет в синагогу!?

- Ты бы сначала поздоровался со мной, а? - Аба протянул руку Лейзеру, но тот слегка отшатнулся и отгородился от него повернутыми к нему ладонями.

- Нет, нет! Если это не так и ты не в синагогу, то не касайся меня, ради Бога! Не буди! Дай побыть еще немного в этом приятном для меня сне!

Через минуту можно было видеть, как Лейзер с высоты своего огромного роста опустил свою руку на плечи своего собеседника, и они вместе влились в негустой поток евреев, направляющихся на вечернюю молитву.

- На днях видел твою старшую и чуть шею не вывихнул, глядя ей вслед. Пора вам уже с Этл подумать о женихе, пора.

В ответ Аба громко и весело засмеялся.

- Ты чего смеешься, я ведь это серьезно.

- И я серьезно, - тем не менее, Аба продолжал улыбаться.

- Где же ты серьезно, - вон зубы свои выставил напоказ, что тебе ковбой из американского боевика.

Внезапно оба замолчали. Легкая тень покрыла лицо Лейзера.

Аба остановился, движением руки остановил балагулу, посмотрел ему в лицо и сказал серьезно:

- Я, может быть, причинил тебе боль. Извини, пожалуйста. Я ведь, когда смеялся, думал сначала только о своих детях, которые, как и все они, теперь больше нас знают и смотрят на нас, как на отсталых людей. А ты советуешь нам с Этл выбирать для Голдочки жениха.

- Может, Аба, ты и прав, - понуро согласился Лейзер. - Я как вспомню моего старшего Соломона... Стоит передо мной и молчит. Я ему - как же ты можешь нарушить традиции своих дедов, прадедов, своей семьи, в конце концов? А он стоит и молчит, упрямо смотрит на меня из-подо лоба и ни слова. Дескать, что с тобой говорить, ты все равно ничего не поймешь. Мы с матерью надеялись, что все обойдется. Просто не верилось, что такое возможно в нашей семье. А он, стервец, на следующее утро умотал со своей шиксой в неизвестном направлении.

Эта история, когда сын Лейзера внезапно решил жениться на украинской девушке, случилась полтора года тому назад. Весь Ружин бурлил по этому поводу несколько месяцев. Были сторонники той и другой стороны. Жалели мать, которая слегла после этого в постель. Страсти затихли лишь после того, как непокорный сын прислал, наконец, письмо, в котором сообщал, что они с женой живут и работают в Донбассе и что он по-прежнему любит своих родителей и будет любить даже, если они его не простят.