Потревоженное проклятие - [60]

Неожиданно Борис присел, увлекая меня за собой, и указал рукой на мансарду. Свет в окне потух!

— Может, спать ложиться? Поздно уже? — предположил я.

— Нет! Он хочет выйти! Я чувствую! — Борисом вновь овладел охотничий азарт, а его правая рука тискала в кармане рубчатое тело «лимонки».

— Давай к огороду Профессора! — прошипел искатель мне в ухо, и мы, чуть не на четвереньках, побежали вдоль забора.

У того места, где до этого перелезали забор, Борис остановился:

— Все! Дальше не пойдем! Он наверняка пойдет по дорожке — следов меньше! Тут мы его…

Ждать пришлось долго. Судаков, если только это был он, явно никуда не торопился. Да и куда ему было идти на ночь глядя?

Скрип открываемой двери показался мне преувеличенно громким в стоящей вокруг какой-то неземной тишине.

— Идет! — стиснул мою руку Борис, вытащил из кармана гранату, с металлическим хрустом выдрал кольцо, зажав чеку пальцами. Я испуганно уставился на искателя, он только отмахнулся:

— Так надежнее!

Вскоре послышались тихие шаги. По дорожке между яблонями двигался плохо различимый силуэт человека, одетого в темное. Не доходя до нас, притаившихся в тени забора, пяти метров, человек неожиданно свернул направо и начал удаляться, направляясь к дальней стороне огорода.

Борис прошипел сквозь зубы какое-то ругательство, и пополз вдоль забора. Я чертыхнулся про себя, и последовал за ним.

Человек между тем отворил не замеченную нами калитку, вышел на тропинку и быстро начал спускаться по гору.

— Упускаем! — выдохнул Борис, вскакивая: — Серега, давай, побежали!

Мы в кромешной тьме — луну скрыло набежавшее облако, бросились в погоню за ускользающим Судаковым. Стараясь бежать как можно тише, что бы он не услышал нас раньше времени, мы все же выдали себя — Борис запнулся в темноте за сухой бодыль лопуха и полетел вперед, перевернулся через голову, громко матюкнувшись!

Нам уже было видно силуэт Судакова, маячивший в самом низу горки. Вот он обернулся, вот заметил нас, и тут же стремглав бросился бежать! Последние мои сомнения рассеялись — только преступник, человек с нечистой совестью, следуя поговорке: «Береженого Бог бережет!» будет шарахаться от всех и от каждого!

Мы, уже не таясь, наддали, несясь под гору, как на крыльях. Свистел в ушах ночной студеный воздух, порскали из пожухлой травы какие-то мелкие ночные птахи, а мы все ускоряли свой бег.

Судакову вроде бы некуда было деваться — впереди изогнулась река, и только взобравшись вновь на гору, он смог бы улизнуть.

— Стой, сука! — заорал Борис, делая чудовищные прыжки. Судаков метнулся было вправо, потом вдруг резко изменил направление и бежал теперь к темнеющим ивам, склонившимся над водой. Мы не видели за деревьями того, что увидел он — через неширокую в этом месте Угру были переброшены «клади» — узкий, почти лежащий на воде мостик без перил, старый, как бабка Пустыриха.

— Уходит! — опять закричал Борис, и мы поднажали. Судаков уже ступил на «клади», слышно было, как его ботинки стучат по мокрым доскам.

Но и нам до мостика было рукой подать! Борис первым ворвался на непрочный настил, и ту случилась беда. Добежав почти до того берега, искатель поскользнулся и слетел в холодную октябрьскую воду!

Я подбежал к Борису, помог ему выбраться на доски. С искателя ручьями лилась вода, мало того — он по прежнему сжимал в руке гранату!

Мы потеряли драгоценные секунды, Судаков уже несся, сломя голову, по заречному лугу, на котором виднелись стоги оставленного на зиму снега.

— Вперед! — упрямо прохрипел Борис, и зашлепал вверх по пологому берегу. Бежать в мокрой, сразу отежелевшей одежде ему было неудобно, я вырвался вперед, но догнать стремительно несущегося Судакова у нас уже не было никаких щансов.

— Эх, жалко, не доброшу! — кричал Борис, потрясая гранатой: — Все равно бежим, Серега! Загоним его, никуда не денется, скотина! В рот ему ноги, трах-тарарах!

На бегу я пытался рассуждать. За нешироким лугом темнел лес, посредине которого угадывалась просека. Судаков мог бежать только туда — вломись он в лес без дороги, мы вдвоем быстро бы его настигли. Но убийца почему-то уклонялся левее, приближаясь к копне сена недалеко от леса.

— Быстрее, Серега! — вопли Бориса, как мне казалось, должны были перебудить все Корьево.

— Не ори, дыхание сбиваешь! — крикнул я ему, а Судаков тем временем добежал до копны и с ходу зарылся в нее, что-то ища в сене.

До него оставалось буквально сто метров, когда бывший археолог выволок из сена черный, блестящий никелем мотоцикл!

— Борис, гранату! — отчаянно закричал я, понимая, что — все, не догнали! Но искатель слишком сильно отстал от меня, и ни один человек в мире не добросил бы тяжелую «феньку» с того расстояния.

Рыкнул мотоцикл, и как на зло, завелся с первого «пинка»! Судаков вскочил в седло, плеснула светом фара, и ровный рокот мотора начал удаляться, а спустя несколько секунд «мистер Рыба» скрылся во мраке, сгустившимся на просеке.

Я остановился, тяжело, с надрывом дыша. «Все же надо бросать курить!», — мелькнула в голове мысль: «Дыхалка совсем никуда!».

Подбежал злой, тоже запыхавшийся Борис:

— У, гад! Ушел! Обштопал нас, как сосунков, и ушел! Сволота! А ведь могли бы грохнуть его! Э-эх!