Потому. Что. Я. Не. Ты. 40 историй о женах и мужьях - [73]

— Боже милостивый, — вздохнул Фердинанд, заглядывая в буфет: вдруг удастся найти что-нибудь из еды. — Ну что ты так переживаешь? Все будет хорошо. Жаль, конечно, что я ничем не могу помочь.

Он стал искать печенье, которое, как ему помнилось, он видел в буфете.

— Вообще-то, можешь! — заявила Мадлен.

Фердинанд, с печеньем во рту, замер на месте. Хм, неожиданный ход.

— Я пойду на рынок, куплю свежих овощей и баранью ногу, — продолжила Мадлен, — а ты тем временем наведи порядок в ванной.

— Проклятие! — чертыхнулся себе под нос Фердинанд. Еще и печенье черствое.

Перед уходом Мадлен подвела мужа к стенному шкафу, где хранились различные хозяйственные принадлежности, которые наверняка ему понадобятся: швабра, ведро, бутылочка с отбеливающим средством, баночка с мыльным порошком, перчатки, щетка с жесткой щетиной, половая тряпка. Проводив жену, Фердинанд вернулся к шкафу, внимательно взглянул на его содержимое и, испустив протяжный вздох, вытащил только метлу. Потом закрыл дверцу.

В ванной Фердинанд решил проверить, сколько времени у него уйдет на уборку. И взялся за дело как заводной. Перво-наперво убрал использованные салфетки и старый пожелтевший номер «Цюрих геральд». Потом метлой прошелся по всем углам, снимая паутину. Потом подмел пол, собрав в кучу волосы, хлопья пыли и дохлых пауков. Потом эту кучу он выбросил в мусорное ведро, а мусор вынес на помойку. Вновь поднявшись в ванную, он решил еще немного поднапрячься и тряпочкой протер зеркало. Все, уборка была закончена. Фердинанд глянул на часы: он управился за шесть с половиной минут. Гордый собой, он бродил по холлу, ожидая возвращения жены. Ему не терпелось поделиться с ней своим методом уборки.

— Нет, нет, нет! — воскликнула Мадлен. — Ты не сделал и половины. Я думала, ты хочешь мне помочь.

— Я помог, — заявил Фердинанд. — Везде подмел. Посмотри!

— Возможно, — сказала Мадлен. — Но сколько времени у тебя это заняло? Пять минут?

— На самом деле шесть с половиной! — сообщил Фердинанд обиженным тоном.

— На самом деле ты всего лишь прибрался, а не навел порядок. Чтобы убраться по-настоящему, нужна горячая вода. Нужно мыть и скрести. А ты создал лишь видимость порядка, в ванной как было грязно, так и осталось.

— Где конкретно? — с вызовом спросил Фердинанд.

— Например, там. И там, и там, и там… — Она показала на пыль, лежащую на гладильной доске, на въевшиеся пятна на кафеле, на брызги мыльной пены на стенах у раковины и на подтеки под туалетным сиденьем.

— Фуу! — выдохнул Фердинанд. — Но это не видно.

— Я же заметила, — указала Мадлен.

— Фуу! — повторил Фердинанд.

— И главное, — добавила Мадлен, — госпожа Трончин тоже наверняка заметит. Так что я сейчас пойду готовить барашка, а ты, Фердинанд, пожалуйста, вымой здесь все как следует, как обещал.

Часом позже Фердинанд пришел на кухню с толстой тяжелой книгой в руках. Все это время он вовсе не отмывал ванную горячей водой и чистящим порошком. Он торчал в своем кабинете, роясь в словарях, коих у него было огромное множество, ведь он собирал их по всему миру.

— Nettoyer, — произнес он, обращаясь к Мадлен, чистившей морковь на столе. — Kempenn, putzen, glan, kirei ni suru, pulire, stada. Я проанализировал словосочетание «навести порядок» во всех языках, от ирландского до японского, от итальянского до шведского.

— И что это доказывает? — спросила Мадлен, со вздохом откладывая нож.

— А это то доказывает, дорогая, что ни в одном языке словосочетание «навести порядок» не обязательно означает «мыть». И ни в одном языке оно не ассоциируется с горячей водой. На этом настаивают голландцы, датчане и даже твои соотечественники, французы. Так почему же ты утверждаешь обратное?

— Потому что к нам в гости должна прийти госпожа Трончин, — ответила Мадлен. В ее глазах заблестел огонек раздражения. — А теперь, пожалуйста, иди и вымой ванную, как я тебя просила.

— Нет, — отказался Фердинанд, кладя раскрытую книгу на стол, прямо на морковь, перед женой. — Вот, я оставляю тебе свой самый полный толковый словарь. Посмотри на досуге. Сама увидишь, что я прав.

И он с важным видом удалился.

Через две минуты Фердинанд вновь был на кухне, но не вернулся туда степенным шагом, полный собственного достоинства, а влетел в панике. Мадлен, он знал, никогда просто так не сдавалась. Наверняка она замышляла месть.

Его жена по-прежнему сидела за столом, чистила морковь. Но книга, как он и опасался, исчезла.

— Что ты сделала с моим словарем? — спросил он. — С моим бесценным словарем? Такой только один во всей Швейцарии. Мадлен, сейчас же верни мне его!

Мадлен мило улыбнулась, но ничего не сказала.

— Где словарь? Где-то здесь, на кухне? У тебя не было времени вынести его отсюда.

Фердинанд оглядел кухню и остановил взгляд на лице жены, пытаясь определить, куда она старается не смотреть. Потом впервые принюхался. Воздух полнился чудесным ароматом жарящегося барашка, к которому примешивался еще какой-то запах. Вместе с барашком запекалось что-то еще.

С несвойственной его возрасту прытью Фердинанд ринулся к печке. Железный котелок был окружен раскаленными докрасна угольками: мясо (и книга) жарились при температуре 200 градусов. Фердинанд попытался вытащить книгу, но обжег пальцы. Правда, всего три. Можно сказать, легко отделался.