Потому. Что. Я. Не. Ты. 40 историй о женах и мужьях - [57]

— Ударился в запой, да? — уточнил доктор Эймс.

Третий пассажир мрачно кивнул:

— Первый из многих, сэр.

Теперь в темном купе светился только кончик его сигары — единственный огонек во мраке, прыгавший вверх-вниз, в такт его речи.

— Следующие восемь лет, — сдавленным голосом продолжал третий пассажир, — Великий Искуситель Алкоголь медленно затягивал Карлайла на дно позора и бесчестья. Он катился по наклонной вниз, морально разлагался. Запои сменялись тяжелым похмельем, похмелье — запоями. Семейные ссоры участились, стали более ожесточенными. Нежеланный гость в своей собственной постели, он в итоге перебрался в Чикаго, где сначала искал утешения в объятиях любовниц, потом проституток. Далее его ждали банкротство и какое-то время, пока он не обрел Бога, нищета. Его жена оказалось более стойкой. После ухода Карлайла она сумела сохранить за собой особняк. Суд по бракоразводным делам присудил ей лишь четверть всего состояния мужа, но для нее этого было вполне достаточно. Пока бывший муж прожигал три четверти своего богатства, она уволила всю прислугу, оставив только двоих, жила экономно и не бедствовала… Вскоре после того, как Карлайл покинул особняк, покалеченный мальчик оказался при смерти. Карлайла вызвали из города. К тому времени, когда он прибыл, его жена передумала пускать его к сыну. Она сказала, что больному намного лучше, опасность миновала, что она нашла врача, который спас его от смерти. Карлайл, к его огромному стыду, был слишком пьян, чтобы спорить. Он лег на диван и мгновенно уснул. Ночью он пробудился ненадолго и услышал голос жены, доносившийся сквозь половицы с третьего этажа. Было ясно, что она говорит очень громко. Слов он разобрать не мог, но понял, что она задает вопросы…

Из коридора донеслись шаги приближающегося к нашему купе проводника, и вскоре темный силуэт объявил:

— Господа, следующая остановка — Вайнона. Тем, кто выходит, пора собрать вещи. Прибываем через пять минут.

— Вайнона — моя остановка, — сказал третий пассажир, зашуршав газетой. Он начал подниматься, но доктор Эймс схватил его за рукав:

— Но, сэр, вы не рассказали, как умер мальчик. Если придется, мы и поезд задержим.

— Ну хорошо, — вздохнул третий пассажир, снова усаживаясь на место. — Только предупреждаю вас, джентльмены, это была не обычная смерть. Он умер при чудовищных обстоятельствах. — Третий пассажир глубоко вздохнул и приступил к окончанию своего повествования: — Позвольте пропустить следующие десять лет. Скажу только, что мальчик умер, когда ему было шестнадцать. Это случилось в тот день, когда Карлайл пришел с визитом в особняк. Упав на самое дно, муж и отец, превратившийся в изгоя, все-таки вновь обрел милость Спасителя. Освободившись из-под ига двух тиранов — Пьянства и Распутства, он наконец-то почувствовал, что достоин приблизиться к сыну. Он приехал без предупреждения, но со своим необъявленным визитом подгадал весьма удачно: жены дома не было, она по каким-то делам отправилась в город. Не обращая внимания на протесты слуг, он поднялся на верхний этаж, где находилась комната сына. Дверь была заперта. Пару минут поковырявшись в замке острым ножом, он распахнул ее. Мальчик лежал один в темной спальне, где многое изменилось с тех пор, как Карлайл был там последний раз. Во-первых, ковры, шторы и постельное покрывало заменили на новые. Во-вторых, мальчик больше не был упрятан в кокон из деревянных планок. В-третьих, его глаза, которые прежде всегда были открыты, теперь были закрыты. Все было по-другому, кроме одного, и это вселяло ужас.

Третий пассажир помолчал. Я всем телом подался ближе к нему. Он понизил голос до шепота:

— Кроме самого мальчика. ОН не изменился. Ему теперь было шестнадцать, а на кровати лежал все тот же шестилетний ребенок.

Доктор Эймс охнул.

— Карлайл был в состоянии полнейшего шока, когда его взору предстал образ десятилетней давности. «Сынок, — закричал он, — ты живой или мертвый? Что она с тобой сделала?» Его первоначальный шок был ничто в сравнении с тем потрясением, которое он испытал, когда через минуту ему ответил голос изнутри сына. Вероятно, такое описание покажется вам странным, но голос и впрямь раздавался откуда-то изнутри. Не изо рта мальчика: его челюсти были плотно сжаты, а язык был не в состоянии пошевелиться… Голос был глухой, как у призрака, но, вне сомнения, принадлежал его сыну. Он сказал: «Живой, но все равно что мертвец. Я такой уже давно. Меня погрузили в глубокий, глубокий сон, и только поэтому я еще дышу». Карлайл с горя едва не умер на месте. Он стоял раскрыв рот и смотрел на сына, по щекам его текли горючие слезы. Постепенно у него созрело чудовищное решение. Он встал у двери и стал ждать возвращения своей бывшей жены. Когда она вошла, он приставил к ее горлу нож…

Поезд начал замедлять ход. До Вайноны оставалась минута пути.

— Были слезы и крики с обеих сторон. Бывшая жена Карлайла стала рассказывать про ту ночь, десять лет назад, когда мальчик находился при смерти. У него сбилось дыхание, тело сотрясали спазмы. Она готова была на все, чтобы облегчить его мучения, и, хватаясь за соломинку, вызвала гипнотизера. Она читала, что гипнотический транс временно замораживает все функции человеческого организма. В данном случае сон был столь глубокий, что мальчик навсегда застыл на грани между жизнью и смертью.