Потому что ты любишь ненавидеть меня - [12]

И в отличие от родителей во всех ТВ-историях, папа говорил бы буквально, а лишив жизни моего «дружка», он велел бы приготовить его на обед, в лучшем случае на ужин.

Так что забудем про поцелуй.

* * *

Джек возникает из облаков примерно раз в две недели, но я никогда не знаю, когда точно он появится, поскольку он сам этого не может предсказать: все связано с магическими бобами, что действуют по-разному в зависимости от фазы луны. Нужно три боба, чтобы вырастить стебель, а у него остается меньше половины сумки, поскольку он израсходовал несколько горстей прежде, чем разобрался с технологией.

Однажды, например, он вскочил на стебель, едва тот появился, как обычно, но тот вырос только наполовину.

«Представь, я просто болтался на высоте в семь тысяч метров, — рассказывал он. — Понадобилась куча времени, чтобы спуститься, и я не упоминаю о том, сколько раз я едва не свалился! В общем, едва не помер».

У Джека в голове куча историй про «едванепомер».

Он исследовал подводные леса с неисправным аквалангом, и чуть не запутался в качающихся под волнами кронах. Он провел два дня в пустыне Гоби с наполовину заполненной фляжкой, он выбрался из древней гробницы точнехонько в тот момент, когда ее стены обрушились.

Он ел питона в джунглях Бенина, чтобы получить силу огромной змеи, и просидел целую ночь в той роще в Японии, где появляются жуткие призраки, не взяв фонарика, прижавшись спиной к стволу.

Джек просто ничего не боится, его не пугают даже великаны, что обитают в замке на небесах.

Мы сидим неподалеку от облачного «берега», рядом с южным наблюдательным постом, и я разглядываю созвездия, ощущая себя маленькой несмотря на все свои размеры. Там, наверху — бесконечное число галактик, но у меня нет шанса покинуть даже этот жалкий пятимильный кусок облака.

Я всегда знала, что мой мир легко умещается под микроскопом, но с тех пор, как появился Джек, привычная вселенная сжалась еще больше. Какая-то часть меня гадала, не врет ли он, рассказывая о своих подвигах: как он проводил лето там-то и там-то, странствуя вместе с непоседливым, помешанным на антиквариате дядюшкой и его любимой пестрой кошкой. Другой же части было все равно, правда это или нет, потому что Джек не боялся мечтать, не страшился пробовать новое на вкус, и вот это его умение имело куда большее значение.

— Чего бы тебе хотелось такого, чего ты никогда не делала? — спрашивает он.

Я настолько поглощена его историями и собственной неспособностью рассказать в ответ нечто подобное, что могу лишь выпалить:

— Да что угодно!

Джек поворачивает ко мне свое изящное, обманчиво доброе лицо и говорит:

— Ну и супер.

— Супер?

— Именно. Просто надо начать с малого.

О да, насчет «малого» я знаю многое.

Если мы столь же велики, как наши мечты, то Джек — настоящий великан.

— Ты знаешь, что я никогда не заглядывала за край облаков? Ни единого разочка. Даже на наблюдательном посту.

— Разве это не твое королевство? Не опорный пункт твоей собственной империи? — Джек отщипывает прядь от облака и теребит ее между пальцев до тех пор, пока она не исчезает. — Ты можешь делать все, что тебе угодно.

Я качаю головой:

— Я никогда не загляну за край. Это слишком опасно.

— Никогда не говори «никогда», — нравоучительно изрекает он. — Ну а кроме того… Никто не начинает учиться альпинизму на Эвересте.

Ага, на Эвересте.

У нас в окрестностях этой горы есть дальние родственники.

И они ненавидят всяких там скалолазов.

Раньше великаны устраивали себе каникулы, чтобы всласть покататься по снежным склонам, и если кто из людей видел это, то не имел шансов рассказать другим, что с ним приключилось. В двадцать первом веке люди обзавелись смартфонами, интернетом и всем прочим, и их стало слишком много.

Теперь слишком рискованно даже подходить к краю облака.

Я сказала это Джеку, а он в ответ поинтересовался, почему в Гималаях великаны еще иногда являются людям, а вот в небесах над равнинами их давно никто не замечал.

— Это потому, что высоко в горах твои родичи готовы увидеть что-то такое, чего никогда не видели, — отвечаю я. — Они хотят, чтобы там их мозги вскипели, и явилось всякое… Поэтому они думают, что деревни в облаках и огромные существа — это галлюцинации и все такое, и не особенно верят в то, что видят.

В прежние времена у людей не было особого выбора — верить в нас или нет.

Иногда им приходилось видеть великанов, сводить счеты с нами…

Но они размножались куда быстрее, чем мы, да еще и изобрели всякие штуки вроде автоматов, бомб или лазеров, ну а магия не дает такой экспоненциальный рост знаний, как техника… Чародейство — вещь древняя, она всегда здесь была, и всегда будет, и почти не меняется.

И ее не заботит, что пользователю нужно что-то новее защиты от пушечных ядер.

Я смотрю на Джека, и вспоминаю тот момент, когда по незнанию едва не раздавила его в подвале. Желание довести процесс до конца не исчезает, желание проверить себя, узнать наконец собственные пределы.

Хотя зачем это мне, я не знаю.

— Хочешь, я открою тебе секрет? — спрашивает он. — Раньше я боялся вообще всего. До четырнадцати лет не мог перейти улицу без сердечного приступа.