Потомок седьмой тысячи - [42]
Стоявший рядом Афанасий Кропин сдернул с головы кепку, наклонился. Вдвоем с Федором бережно подняли отяжелевшее тело, понесли на берег.
Навстречу бежал Соболев, испуганно таращил глаза, бормотал:
— Господи, несчастье-то какое! К будке скореича, там лошадь возьмете. — Пропустил их, прижавшись к краю мостков, тут же набросился на крючников. — Кипу-то выловите! Не видите, добро гибнет! И что за народ!
Помчался к шкиперу за багром. Долго не мог вытащить его из-под брезента. Совал в руки помрачневших крючников, застывших на мостках, кричал:
— Не раздумывай, ребята. Уплывет…
Кипа, покачиваясь, плыла по течению. С мостков ее уж было не достать. Тогда Соболев, выхватив багор, прыгнул в лодку. Стоявший рядом крючник толкнул лодку, Соболев с трудом удержался на ногах.
— Я вот побалую, — пригрозил он озорнику.
Василия положили на хлопок. Афанасий сложил ему руки на груди, глухо сказал:
— Чего теперь… Отжил человек, кончено…
Глава четвертая
1
— Барышня, извольте вставать. Сейчас кофей принесу.
— Я уже встала, Полина. Иди.
— Да где же встала! — кухарка всплеснула полными руками. — Еще и глазки не открымши. Не хотите, так и не приду более.
— Вот смотри, встаю. — Не поднимаясь, Варя выпростала ногу, поболтала ею, стараясь достать пола, и опять спрятала под одеяло.
— Наказание с вами. Велите чуть свет будить, а сами упрямитесь. Мне какое дело, спите хоть до полудня. Уж и Алексей Флегонтович уходить собрался.
Варя приподнялась на локте.
— Как уходить? Задержи его. Я сейчас…
— Да он, поди, на прогулку собрался, в парк, — успокоила Полина.
Девушка поглядела в окно. Утро пасмурное. На деревьях лист мокрый, не шевельнется.
— Наверно, калоши забыл. Как всегда.
— Отчего же забыл? Надел. Он не в вас — аккуратный.
— Значит, я неаккуратная? Хорошо, Полина! Попомню!
— Вот и рассердились! Право не знаешь, как с вами разговаривать. Молчать буду. Ни слова больше не пророню.
— Нет, нет! Говори, Полина. Я не сержусь!
— Да что? Ничего я не знаю.
Кухарка направилась к двери. Варе не хотелось, чтобы она уходила. Окликнула:
— Полина! Отгадай, какой мне сон снился.
— Чай, молодец распрекрасный. Что еще девушкам снится.
— Вот и не молодец. Не умеешь отгадывать.
Кухарка погрозила пальцем.
— Ой, не говори. По глазам вижу— угадала. С чего бы тогда покраснела?
Варя выпорхнула из-под одеяла — и к зеркалу. Склонила голову в одну сторону, в другую. Губы припухшие, в глазах смешинки. Мягкие волосы рассыпались по плечам. Показала язык своему отражению.
— Дурнушка я, Полина?
— И полно вам на себя наговаривать, — упрекнула кухарка. — Красавица, каких нету. Ноженьки белые. Кругленькая, как надо. Такую девушку заморскому принцу отдать жалко.
— Ну уж, и заморскому. — Варя довольно хмыкнула. — Вот за фабричного парня замуж выйду. Есть тут у вас хорошие парни?
— Разве по тебе-то найдешь? Нету.
— А я видела! Видела! — Варя попыталась обнять располневшую кухарку, заглядывая в глаза, спросила — Полина, а ты любила?
— Да что же я, порченая какая? Любила…
— А кто он? Расскажи, как у вас было?
— Зачем это вам?.. Как и у всех, обыкновенно бывает.
— Ну, Полинушка!..
Кухарка и сама была не прочь вспомнить молодость, но поломалась для приличия. Начала, как сказку:
— Девчонкой я еще была. Жила в прислугах. Иду как-то по улице — весной было дело, этак к вечеру уже, хозяйка послала деньги отнести портнихе, — а он и стоит: черный, кудрявый, настоящий цыган. Посмотрел так, что и я не утерпела, приостановилась. И скажи, сразу поняла: вот мой суженый, мой желанный. Сапожником он был. Стоял у двери, поразмяться, видно, вышел. «Пойдем, — говорит, — красотка, мерку сниму, обувку тебе самую модную хочу сшить». А у меня всех сбережений на простые ботинки не хватило бы. Отказываюсь: «Мы, говорю, и в таких ходим». А он как догадался: «Денег с тебя не беру, пойдем». Посидели в сапожной-то да с того дня и не могли больше друг без дружки. Озорной был. Станет шутить — покатываюсь, бывало: тоже смешливая была… — Полина вздохнула горестно. — Годочка с ним не миловались. Шел по льду на ту сторону Волги — в Тверицах у него мать жила — и оскользнулся в промывину. Сам выбрался, да больно морозно было — застыл весь. До дому-то добрался. Полежал всего четыре дня… Белугой я выла. От сильного расстройства мертвенький родился… раньше времени. С тех пор так все одна и маюсь.
— Неужели так никого больше и не полюбила. Ведь это давно было?
— Ну так что, что давно. Встречались и хорошие, а все не то, что Проша мой. Царство ему небесное… — Вдруг ругнула себя, опомнившись. — Да что это я! Не для девушек такие разговоры. Прости меня, старую.
— Ты вовсе не старая. — Варя чмокнула кухарку в щеку, простодушно поведала: — Мне тебя жалко, Полина.
— Да уж вижу. Кофей сюда нести?
— Нет. Спущусь сама. Сейчас с братом в каморки пойдем. Надо посмотреть, как фабричные живут. И человека одного мне хочется увидеть.
— Народ-от в каморках грубый, неученый. Еще обидят.
— Так я с Алексеем Флегонтовичем. С ним не страшно.
— Братец-то ваш — представительный, серьезный мужчина. А ведь тоже одинешенек…
— Много ты знаешь. — Доверительно шепнула кухарке на ухо: — Уже три раза в город ездил. Говорит: «По делам»… Знаю я, какие у него там дела.
Повесть В. Московкина «Тугова гора» рассказывает об одном из первых героических выступлений русского народа против татаро-монгольского ига — восстании 1257 года в Ярославле.Оно произошло в ответ на перепись населения для обложения его данью, — перепись, которая сопровождалась насилием и грабежом.В сражении с татарами ярославцы одержали победу: не пустили татар в город. Но победа эта досталась дорогою ценой — сотнями жизней русских людей; в битве той пал и девятнадцатилетний ярославский князь Константин.«Была туга велика и плач велик…» в Ярославле.
Повесть и рассказы о молодых рабочих, их труде, быте, любви, а так же очерки о Вьетнаме.
Кроме повести «Как жизнь Семён?» в эту книгу вошли: Обидные рассказы (6), Бестолковыши (5), Валерка и его друзья (14) и Рыбацкие рассказы (4). .
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В. Московкин — писатель преимущественно городской темы: пишет ли о ребятишках («Человек хотел добра», «Боевое поручение»), или о молодых людях, вступающих в жизнь («Как жизнь, Семен?», «Медовый месяц»); та же тема, из жизни города, в историческом романе «Потомок седьмой тысячи» (о ткачах Ярославской Большой мануфактуры), в повести «Тугова гора» (героическая и трагическая битва ярославцев с карательным татаро-монгольским отрядом). В эту книгу включены три повести: «Ремесленники», «Дорога в длинный день», «Не говори, что любишь».
Николай Ильич Подвойский (1880–1948) — один из замечательных революционеров-ленинцев, героев Великого Октября. Выдвинувшись в первые ряды борцов за строительство нового, социалистического общества, он все свои силы и знания отдавал беззаветному служению народу. Куда бы ни посылала его партия и на каком бы посту он ни был, Подвойский всегда и везде являл собой образец верности делу коммунизма. В грозные октябрьские дни 1917 г. и в годы гражданской войны ему приходилось выполнять ответственные поручения в.
Его арестовали, судили и за участие в военной организации большевиков приговорили к восьми годам каторжных работ в Сибири. На юге России у него осталась любимая и любящая жена. В Нерчинске другая женщина заняла ее место… Рассказ впервые был опубликован в № 3 журнала «Сибирские огни» за 1922 г.
Маленький человечек Абрам Дроль продает мышеловки, яды для крыс и насекомых. И в жару и в холод он стоит возле перил каменной лестницы, по которой люди спешат по своим делам, и выкрикивает скрипучим, простуженным голосом одну и ту же фразу… Один из ранних рассказов Владимира Владко. Напечатан в газете "Харьковский пролетарий" в 1926 году.
Прозаика Вадима Чернова хорошо знают на Ставрополье, где вышло уже несколько его книг. В новый его сборник включены две повести, в которых автор правдиво рассказал о моряках-краболовах.
Известный роман выдающегося советского писателя Героя Социалистического Труда Леонида Максимовича Леонова «Скутаревский» проникнут драматизмом классовых столкновений, происходивших в нашей стране в конце 20-х — начале 30-х годов. Основа сюжета — идейное размежевание в среде старых ученых. Главный герой романа — профессор Скутаревский, энтузиаст науки, — ценой нелегких испытаний и личных потерь с честью выходит из сложного социально-психологического конфликта.
Герой повести Алмаз Шагидуллин приезжает из деревни на гигантскую стройку Каваз. О верности делу, которому отдают все силы Шагидуллин и его товарищи, о вхождении молодого человека в самостоятельную жизнь — вот о чем повествует в своем новом произведении красноярский поэт и прозаик Роман Солнцев.
Владимир Поляков — известный автор сатирических комедий, комедийных фильмов и пьес для театров, автор многих спектаклей Театра миниатюр под руководством Аркадия Райкина. Им написано множество юмористических и сатирических рассказов и фельетонов, вышедших в его книгах «День открытых сердец», «Я иду на свидание», «Семь этажей без лифта» и др. Для его рассказов характерно сочетание юмора, сатиры и лирики.Новая книга «Моя сто девяностая школа» не совсем обычна для Полякова: в ней лирико-юмористические рассказы переплетаются с воспоминаниями детства, героями рассказов являются его товарищи по школьной скамье, а местом действия — сто девяностая школа, ныне сорок седьмая школа Ленинграда.Книга изобилует веселыми ситуациями, достоверными приметами быстротекущего, изменчивого времени.