Потомок пророка - [5]
Все началось с лагерей беженцев, куда попали несостоявшиеся богословы. Поскольку семьи мусульман не должны жить на виду у чужих людей, пакистанские власти отвели беженцам места для поселений. Раньше Масуду приходилось видеть, в каких условиях живут обитатели кварталов бедноты в том же Кабуле. Но то, что он встретил здесь, не шло ни в какое сравнение. Земля вспучилась, словно нарывами, безобразными серыми и коричневыми буграми, которые язык не поворачивался называть жилищами. Однако в этих земляных норах были двери - в них входили, согнувшись в три погибели, - и крошечные окна, служившие единственным источником света - даже керосиновых фонарей почти ни у кого не было. Люди спали прямо на голой земле, укрывшись изодранным одеялом или расползшейся от времени старой кошмой. На вытоптанных пятачках играли худые, голодные дети, ссорясь из-за цветной тряпицы или осколка разбитого блюдечка.
- Подняться бы да уйти назад, за перевал, в родные края. Но нельзя, убьют самого, семье тоже не поздоровится, - с болью и отчаянием в голосе сказал ему в первый же вечер пожилой пуштун, жаждавший услышать последние вести с родины.
Масуду показались странными эти слова. Как можно стремиться туда, где кафиры, подстрекаемые иблисом*, оскверняют и попирают главное, что дал аллах человеку, - веру? Сам Масуд ради нее был готов стерпеть любые лишения. Когда же в лагерях для беженцев он вдоволь хватил горя, им овладело не отчаяние, а ненависть к кафирам, ввергнувшим правоверных в пучину страданий. Да, прав наставник, муалим Ахмад: его место среди тех, кто под зеленым знаменем пророка поднялся на джихад!
______________
* Иблис - название дьявола в исламе.
В учебном военном лагере душманов, где оказался Масуд, никто не мог сравниться с ним в знании Корана. После отбоя, лежа в душной палатке на пыльной, кишевшей блохами кошме, он вдохновенно вещал своим новым товарищам о том, что земная жизнь - только краткий миг, испытание, которое нужно выдержать, чтобы начать затем жизнь подлинную, вечную там, где "тенисты и зелены сады и виноградники, полногруды красавицы и полны кубки".
Подвязка зарядов к мостовым фермам, жестокие приемы рукопашного боя, от которых болело все тело, астматический кашель гранатометов постепенно забывались, когда по вечерам донельзя уставшие за долгие часы занятий молодые парни слушали Масуда. Его слова помогали сносить зуботычины инструкторов, заглушали страх перед тем, что ждало их там, за перевалом, куда рано или поздно придется идти и откуда почти никто не возвращался.
Разные пути привели их сюда. Одних - лютая ненависть к новой власти, превратившей детей заминдаров в голодранцев, которым теперь оставалось самим пахать и сеять. Других "воинами пророка" сделали нужда и голод в лагерях беженцев. Третьих просто загнали сюда дубинками и прикладами: нечего прохлаждаться, когда нужно освобождать родину от кафиров. Впрочем, в лагере повстанцев между ними не делали различия. К счастью, Масуду воинская наука давалась легко. Стрелять без промаха, как и каждый горец-пуштун, он выучился еще в детстве. Силу, ловкость, выносливость унаследовал от отца. Самое же удивительное - в нем, недавнем мирном богослове, вдруг проснулся воин. Причем больше всего Масуда захватывал рукопашный бой, где хитрость, проворство, умение поймать противника на коварный прием приносят победу. А когда его в числе двадцати отобрали в особую группу, которую инструкторы-американцы готовили по расширенной программе - агентурная работа, приемы скрытого фотографирования, радио, шифровальное искусство, автодело, топография, - он и там был одним из первых. Во всяком случае, Длинный Билл, утверждавший, что воюет вот уже двадцать лет без перерыва, часто ставил его в пример.
"Интересно, как бы сейчас поступил мой американец, окажись он в этой ловушке?" - машинально подумал Масуд, прислушиваясь к скрипу ссохшихся половиц на галерее под чьими-то тяжелыми шагами. Возле его комнаты они затихли. Сквозь тоненькую дверь отчетливо доносилось недовольное сопение пришедший, видимо, осматривал замок. Потом слегка подергал дверь. Убедившись, что она заперта, человек так же осторожно удалился. В том, что он вернется и, скорее всего, не один, не было сомнения. Теперь, когда птичка в клетке, они постараются не дать ей улететь.
Поразительно, как быстро им удалось выйти на его след и найти в этом старом караван-сарае, называвшемся гостиницей. Не иначе благочестивый Моджаддади еще вчера известил об исчезновении доверенного телохранителя Хекматиара, а тот поднял на ноги всех своих ищеек. Никаких доказательств у них, конечно, нет, в лучшем случае одни подозрения, но и их вполне достаточно, чтобы расправиться с ним. Вот если бы они знали, что Масуд проник в тайну предстоящей акции, гостиница уже давно горела бы жарким огнем вместе с постояльцами.
Когда вчера днем он рассказал Анвар Хаку, какое чудовищное преступление с помощью американцев задумали главари "Фронта", старик сразу же согласился: медлить больше нельзя. Решили, что Масуду лучше всего добраться автобусом поближе к границе, но не к Хайберу, а куда-нибудь южнее, например, к Парачинару, а там искать способ перейти в Афганистан. Анвар Хак, знавший те места, считал, что в долине реки Куррам это будет не так уж трудно сделать.