Потомки духовных руин - [2]

Пока греется водичка, ломимся в туалет. Изящно расположившись в философско-стоической позе Луция Сенеки,полистаем какую-нибудь вшивенькую газетёнку, модный журнальчик илимятый затасканный детективишко. Прошуршав туалетным бачком, вымоем руки. Снова мчим на кухню. Впившись в чашку и ложку, с необузданной мощью динамо-машины разбалтываем «какаву с чаем». Кормим ребёнка (детей), мужа (жену).Кто более проворный и выспавшийся – тот и шеф-повар, и бармен, и официант. Глотаем, словноудав тушканчика-прыгуна, бутерброд с сыром иколбасой, заливаем его чашкой крепкого кофеили стаканом тёплогомолока. А вот уже и одеваться пора! Ныряем в обувьи вылетаем в свой новый «счастливый» день.

Запрыгнув в авто, по дороге на РАБоту мы пренепременнейше зависнем в какой-нибудь четырёхрядной пробке. Будем ёрзать, нервничать, суетиться, переживать, газовать, бить по тормозам, и снова поддавать газку, и снова бить по тормозам и ёрзать… А на службу всё равно опоздаем! Ох уж эти пробки! Следующий раз точно поедем на метро. Хотя, нет. Хрен редьки не слаще. Для поездки в утреннем маршрутном такси, троллейбусе или метро требуется особое, евангельское терпение. Вас пихают, вы пихаетесь. Вас давят в лепёшку, вы тоже кого-то плющите. Толпа бурчит и кроет по матушке. И опять пихается. И опять кроет! Кто подскажет, как можно отбиться от разозлённойсонной массы, когда она норовит сунуть острым локотком именно в ваш многострадальный бочок?

Часом позже, взъерошенные и помятенькие, заняв свою плебейскую ячеечку в Системе… ну, в смысле, своё рабочее место, мы начинаем «полезный» день. Мило прогибаемся перед начальством,ворчливо пререкаемся с коллегами, ссоримся с посетителями, спорим с клиентами, скубёмся с окружающими нас рутинными несчастливцами, болтаем по телефону, гоняем полуденные чаи, смакуем сплетни, шарим в интернете, выстраиваем карьерные планы, и снова с кем-нибудь болтаем, спорим или ругаемся… Словом, рутинный рабочий день проходит именно так, как проходил уже пять, десять или двадцать наших прошедших лет. Более того, с мефистофельской острой улыбочкой эта рабочая отбываловка ехидно подмигивает нам и нагло заявляет, что следующие пять, десять или снова-таки двадцать лет она и не подумает меняться в чём-то существенном.

Обедаем тоже на ходу.Влевойруке – пенопластовый стакан с химической вермишелью – порция пластмассовой субстанции для скорейшего обретения язвы желудка.Или забугорной прописки гамбургер, в инвективных народных массах именуемый «пиндосский пенобетон». Правая конечность пренебрегает обеденным перерывом и лихорадочно выстукивает затейливую клавиатурную комбинацию – очень важный, крайне солидный, не терпящий задержки, спасающий судьбу компании (да чего там «судьбу компании» – и весь мир спасающий тоже!) очередной документ.

Улучив свободный момент,следует позвонить своим детишкам, справиться, как у них дела, чем занимаются. Хотя, какие там дела! У детей рабов обязанности тоже рабские. Главная из них – просиживать детство, здоровье и школьные штаны на полированных лавках бестолковой системы образования. Как всё-таки быстротечно время! Изо дня в день, мило прогибаясь перед начальством, ворчливо пререкаясь с коллегами и дебатируя с посетителями, клацая клавиатурой и набирая очередные, спасающие мир документы, мы даже и не заметили, как наша детвора от школьных парт во взрослую жизнь перекочевала. Пока мы хороводили вокруг своей дражайшей карьеры, из наших детишек, лишённых ласковой родительской опеки, выштамповывали покорные инструменты для мирового Рынка. И до сих пор продолжают штамповать. Но до этого ли нам?!

Дозвонившись до своих чад, список вопросов тоже всегда стандартен:

– Привет, любимочка!

– Привет, мам (пап).

– Как дела?

– Нормально.

– Ага, понятно. Что там с учёбой?

– Всё хорошо.

– Что там в школе? Какие оценки?

– Одна пятёрка, двечетвёрки (тройбан по химии или алгебре, как правило, не упоминается).

– Ага, понятно. Ты уже дома?

– Дома.

–Ага, понятно. Что кушал(а)?

– Борщ, гречку с котлеткой (рагу, суп, пельмени, блины, салат).

– Ага, понятно. Что делаешь?

– Поучил(а) уроки, помыл(а) посуду, сейчас читаю журнал(тупею отпросмотра молодёжного телесериала, ещё более тупею в компе, общаюсьв социалке, дремлю).

–Ага, понятно. Пока мы с отцом (мамой) вернёмся с работы, нужно пропылесосить ковры в спальне и гостиной (начистить к ужину картохи, вытереть пыль, полить цветы, прибрать в туалете кошачьи последствия).

– Хорошо.

– Ну, пока. Целую. Я тебялюблю! Вечером увидимся!

– Пока. Ятебя тоже!

И так изо дня в день. Год через год. Полжизни кряду! Скудное пятиминутное общение родителей и детей, обеспеченное оператором мобильной связи. Но до этого ли нам?!

После дообеденной борьбы с голодом боремся с послеобеденным сном.Пока наш желудок безуспешно овладевает коварной вермишелью и упрямым пенобетоном, пытаемся делать энергичный, полный сил вид. Начальство это любит. Перекладываем с места на место бланки документации, хлопаем печатью, жужжим принтером, пикаем телефонным аппаратом (сдаём отчёты, исполняем заказы и служебные распоряжения, составляем согласования, акты, протоколы, рекламируем тюбики с новой зубной пастой, продаём колбасу, гвозди, трусы, зубочистки, бытовую технику, предметы интимной гигиены, воплощаем чьи-то устремления, желания, приказы, планы, удовлетворяем чьи-то прихоти, нужды, просьбы). Допускаем промахи, просчёты, вяло переживаем лишение крошечной денежной премии. (Чётко выполняем служебные обязанности, стараемся, трудимся, вяло радуемся крошечной денежной премии). А сами то и дело поглядываем на запястье, ждём не дождёмся концарутинного опостылевшего дня!Эх, быстрее бы сорваться с рабочего места и… домой? Отдыхать? Куда там! Святая наивность. После десятичасового вкалывания на Систему начинается вторая рабочая смена – поход за продуктами в магазин. Поскольку множество рабов освобождает свои невольничьи ячейки приблизительно в одно и то же время, у вечерних касс магазинов выстраиваются нескончаемые очереди. Они отлично дополняют сумасшествие рутинного дня.