Потом наступит тишина - [7]
Марта! Она стояла на пороге в косынке и широкой деревенской юбке.
— Марта! — Он бросился к ней и услышал, как Пстроньский тоже повторил ее имя.
Лес
— Привезли, — сказал Маченга. — Привезли! — повторил громче, так что даже старый Антони Граль внимательно посмотрел на него.
Они сидели на земле, а точнее, на досках поваленного забора, окружавшего когда-то покинутую теперь хозяевами хату. Ласковое сентябрьское солнце освещало деревушку, примостившуюся у опушки леса, уходящего чуть вверх неровной темно-зеленой полосой. Домов в этой деревушке было немного, они стояли далеко один от другого и казались вымершими.
— Что-то людей совсем не видно, — заговорил снова Маченга.
Ему никто не ответил. Старый Граль уселся поудобнее, снял ботинки и выставил на солнце грязные ноги. Вынул из кармана тощий кисет.
— Свой еще?
Граль кивнул. Разговаривать ему, видно, не хотелось. Он закрыл глаза, и лицо его застыло, как будто во сне.
Маченга посмотрел на свои ноги. Подошва у правого ботинка совсем отошла, но расстраиваться не стоит, наверняка выдадут новые. Ужасно хочется есть, еще больше — спать. С удовольствием положил бы сейчас голову на буйно растущие под забором сорняки, как на мягкую подушку, только бы не трястись больше в телячьих вагонах и не шагать но пыльным дорогам.
— Привезли! — заговорил Маченга опять.
Лес окружал их со всех сторон такой же, как до́ма, да и хаты такие же, но все равно лес и деревня казались ему какими-то чужими. Даже Граль был непохож на того Граля, которого он знал с детских лет, — зарос весь щетиной, одни только глаза сверкают.
— Чего ты там бормочешь? — отозвался наконец Граль, даже не повернув к нему головы. — Закуришь?
Маченга свернул козью ножку, глубоко затянулся. Стало полегче. Мало взял табаку из дома, оставил матери. Пусть продаст, а то перебивается с хлеба на квас. Пошарил в карманах — пусто. Последний кусок хлеба съел в Конколевнице — сказали, что прибыли на место, а потом пришлось шагать еще целых пятнадцать километров.
Из хаты вышел молодой офицер, совсем мальчишка, равнодушно посмотрел на них. Маченга почувствовал на себе его взгляд, потянулся к картузу, чтобы снять его, но офицер уже исчез; на пороге стоял сержант, коренастый, темноволосый, с усиками.
— Ну вылитый казак, — сказал кто-то из молодых парней.
— Встать! — рявкнул сержант. — Записывайтесь.
Они толпились на пороге хаты, каждый держал в руках свой узелок и лез вперед, как будто бы у него не было времени. Маченга остался чуть сзади, поставил на землю деревянный сундучок и осмотрелся. Рядом с Михалом стоял молодой парень, худой и длинный как жердь. На небольшой голове — лихо сдвинутая набекрень пилотка. Он тоже не лез вперед и равнодушно смотрел на суетившихся ребят.
— Чего уставился, старик? — буркнул длинный.
Только спустя минуту Михал понял, что он обращался к нему.
— Да просто так.
Парень рассмеялся.
— А ты откуда, дед?
— Я? — удивился Маченга. — Из-под Слонима.
— Вон куда тебя занесло! — захохотал тот.
На голубом небе появились перистые облака. Повеял легкий ветерок, Маченга почувствовал его на своих щеках, открыл рот и с жадностью стал глотать свежий воздух. Вдруг его колени подкосились — дала о себе знать усталость, — и он присел на сундучок.
В избу приглашали по пять человек. Сержант, впустив очередную партию, набрасывался с руганью на остальных:
— Да не лезьте вы как бараны…
По небольшой, с иконами на стенах, комнате прохаживался молодой подпоручник. За столом, сколоченным из досок, сидел чернявый капрал с ручкой в руке. Маченга снял картуз и почесал затылок.
— Вас приняли в Войско Польское, — сказал подпоручник. — Скоро мы отправимся бить фашистов. Понятно? Вы получили направление во 2-й батальон, которым командует майор Свентовец. А теперь сообщите о себе все данные, ничего не утаивая, все равно это потом обнаружится.
Подходили к столу по очереди. «Жердь» оказался перед Маченгой.
— Тадеуш Сенк, — чеканил он слова. — Двадцать второго года рождения, Люблин.
— В армии служили? — спросил, не поднимая глаз, капрал.
— Партизанил, — сказал Сенк уже тише.
— АК?
— Да.
— Воинское звание?
— Капрал.
— Специальность?
— Какая еще специальность! Партизан.
— Следующий.
— Михал Маченга, тридцать семь лет, то есть девятьсот седьмого года рождения. Слонимский повят, деревня Ковале.
— В армии служили?
— Нет, еще нет.
Вмешался подпоручник:
— Почему?
— Не взяли…
— Не валяйте дурака, выкладывайте все начистоту.
— Чахотка. И мать одна.
— А теперь?
— Доктор сказал, что прошла. Залечили.
Офицер махнул рукой:
— Идите.
Маченга неуклюже поклонился и направился к двери. С порога услышал:
— Антони Граль, служил еще в царской армии…
Когда все формальности были закончены, новобранцев построили в колонну по четыре и куда-то повели. Оказалось, что деревня все же жила: кое-где из хат выглядывали люди, баба несла ведра с водой, у дороги играл ребенок. На окраине деревни стояло довольно внушительное кирпичное здание с окнами, забитыми досками.
— Ро-та, стой! — рявкнул сержант.
Из двери здания валил пар.
— Снимайте свои лохмотья!
Рубашка прилипла к телу, как пластырь. Маченга с трудом стащил ее, свернул и положил на землю:
Успех детектива вообще — это всегда успех его главного героя. И вот парадокс — идет время, меняются методы розыска, в раскрытии преступления на смену сыщикам-одиночкам приходят оснащенные самой совершенной техникой группы специалистов, а писательские и читательские симпатии и по сей день отданы сыщикам-самородкам. Успех повести «Грабители» предопределен тем, что автору удалось создать очень симпатичный неординарный образ главного героя — милицейского сыщика Станислава Кортеля. Герой Збигнева Сафьяна, двадцать пять лет отдал милиции, ему нравится живое дело, и, занимаясь поисками преступников, он больше доверяет своей интуиции, А уж интуицией он не обделен, и опыта за двадцать пять лет службы в милиции у него накопилось немало.
В повести говорится об острой политической борьбе между польскими патриотами, с одной стороны, и лондонским эмигрантским правительством — с другой.Автор с любовью показывает самоотверженную работу польских коммунистов по созданию новой Польши и ее армии.Предназначается для широкого круга читателей.
Збигнев Сафьян в романе «Ничейная земля» изобразил один из трудных периодов в новейшей истории Польши — бесславное правление преемников Пилсудского в канун сентябрьской катастрофы 1939 года. В центре событий — расследование дела об убийстве отставного капитана Юрыся, бывшего аса военной разведки и в то же время осведомителя-провокатора, который знал слишком много и о немцах, и о своих.
Свою армейскую жизнь автор начал в годы гражданской войны добровольцем-красногвардейцем. Ему довелось учиться в замечательной кузнице командных кадров — Объединенной военной школе имени ВЦИК. Определенное влияние на формирование курсантов, в том числе и автора, оказала служба в Кремле, несение караула в Мавзолее В. И. Ленина. Большая часть книги посвящена событиям Великой Отечественной войны. Танкист Шутов и руководимые им танковые подразделения участвовали в обороне Москвы, в прорыве блокады Ленинграда, в танковых боях на Курской дуге, в разгроме немецко-фашистских частей на Украине.
Автор книги — машинист, отдавший тридцать лет жизни трудной и благородной работе железнодорожника. Героическому подвигу советских железнодорожников в годы Великой Отечественной войны посвящена эта книга.
"Выбор оружия" — сложная книга. Это не только роман о Малайе, хотя обстановка колонии изображена во всей неприглядности. Это книга о классовой борьбе и ее законах в современном мире. Это книга об актуальной для английской интеллигенции проблеме "коммитмент", высшей формой которой Эш считает служение революционным идеям. С точки зрения жанровой — это, прежде всего, роман воззрений. Сквозь контуры авантюрной фабулы проступают отточенные черты романа-памфлета, написанного в форме спора-диалога. А спор здесь особенно интересен потому, что участники его не бесплотные тени, а люди, написанные сильно и психологически убедительно.
Рожденный в эпоху революций и мировых воин, по воле случая Андрей оказывается оторванным от любимой женщины. В его жизни ложь, страх, смелость, любовь и ненависть туго переплелись с великими переменами в стране. Когда отчаяние отравит надежду, ему придется найти силы для борьбы или умереть. Содержит нецензурную брань.
Книга очерков о героизме и стойкости советских людей — участников легендарной битвы на Волге, явившейся поворотным этапом в истории Великой Отечественной войны.
Предлагаемый вниманию советского читателя сборник «Дружба, скрепленная кровью» преследует цель показать истоки братской дружбы советского и китайского народов. В сборник включены воспоминания китайских товарищей — участников Великой Октябрьской социалистической революции и гражданской войны в СССР. Каждому, кто хочет глубже понять исторические корни подлинно братской дружбы, существующей между народами Советского Союза и Китайской Народной Республики, будет весьма полезно ознакомиться с тем, как она возникла.