Потерявшая разум. Откровенная история нейроученого о болезни, надежде и возвращении - [15]
В полночь они ушли, и я осталась одна. Вокруг пищали приборы, то и дело слышались пугающие звуки – кто-то еще отчаянно нуждался в помощи. Время от времени ко мне заглядывали медсестры, и я просила их поискать для меня место потише. В три часа ночи они перевели меня в палату, где лежала страдающая от болей пожилая женщина, окруженная всей своей большой семьей.
Утром Мирек с детьми вернулись, и мы продолжали ждать. В субботу больница была переполнена. Никто меня не осматривал. Ничего не происходило. К полудню мы решили, что нужно ехать в Бригам в Бостоне. Но сделать это оказалось не так-то просто. Врач отказался меня выписывать, а медсестра сказала, что страховка не покроет мое пребывание в отделении экстренной помощи, если я покину его вопреки рекомендациям.
«Я боюсь уезжать без их согласия, – сказала я Касе. – Что, если кровотечение в опухоли усилится? А если страховка не покроет все это, нам придется заплатить кучу денег!»
Но Кася нашла в интернете билль о правах пациента и правила страхования, которые противоречили словам медсестры. «Она не права. Мы уезжаем, мам», – сказала она.
На следующий день, в воскресенье, 25 января, с утра пораньше мы отправились в Бостон. Перед отъездом к нам успела забежать моя подруга Джания, парикмахер, чтобы подстричь меня. Я позвонила ей на рассвете, рассказав обо всем, и уже в семь утра она примчалась прямо в пижаме, чтобы сделать мне короткую стрижку на случай, если дело дойдет до операции.
«Так шрамы быстрей заживут», – объяснила я.
Мы с Миреком загрузили в нашу «Тойоту RAV4» кроссовки и шоссейные велосипеды, которые можно было поставить у сестры в подвале и использовать как велотренажеры. Мы решили, что не будем прекращать тренировки, что бы ни случилось. Я еще и лыжи прихватила. На всякий случай.
Мы с Миреком и Касей ехали по зимней дороге, падал легкий снежок, Витек и Шайенн двигались следом на своей машине. Мы миновали стройку, где скоро должен был открыться супермаркет Giant – вот уже несколько месяцев я ждала этого с нетерпением. Наконец-то в нашем районе появится нормальный продуктовый магазин, и нам больше не придется наматывать километры в пробках лишь для того, чтобы сделать покупки.
Доживу ли я до открытия?
Мне захотелось поговорить, спланировать будущее своей семьи. Я была уверена, что умру. Не прямо сейчас, но очень скоро – через пару дней или недель. Разумеется, я уже прочитала про похожие случаи в интернете. Прогнозы по метастазам меланомы в мозге были просто ужасными, особенно для пациентов старше шестидесяти и если опухолей больше трех[15]. У меня нашли три опухоли, и мне было шестьдесят три. Мне оставалось от четырех до семи месяцев. К маю, в лучшем случае к августу меня уже не станет. Я не доживу до шестидесяти четырех.
За рулем был Мирек, а я сидела рядом и не могла перестать думать о том, что ждет мою семью. Нужно написать завещание и создать семейный трастовый фонд, чтобы им было легче после моей смерти. Я хотела разделить свое имущество между ними поровну, без споров, юристов и прочих сложностей.
– Миреку придется продать дом и переехать поближе к кому-то из вас, а может, к моей сестре, – сказала я Касе, которая сидела на заднем сиденье.
– Прекрати, мам. Давай поговорим о чем-нибудь другом. Например, как мы поедем все вместе кататься на лыжах. Тебе точно понравится.
Видя, что мои мрачные приготовления причиняют им боль, я перестала обсуждать их вслух. Но про себя продолжила: «Мирек не должен оставаться один. Ему будет очень сложно жить там, где все по-прежнему, но уже нет меня. Как бы я сама пережила его уход? Каким одиноким он себя почувствует, когда вернется в наш темный дом и моя одежда, сережки и другие вещи будут лежать точно так, как я их и оставила. А меня уже не будет».
Мне стало жалко его до слез. Я испугалась, что они заметят, как я плачу. Нужно было немедленно выбросить эти мысли из головы. Но Кася, кажется, все поняла. «Мам, все будет хорошо, – с нежностью сказала она, – с Миреком все будет в порядке. И с нами тоже. Не волнуйся». Но, конечно же, я волновалась – и за них, и за себя.
Мы остановились переночевать у Каси и Джейка в Нью-Хейвене. Наши внуки Луциан и Себастьян встретили нас с Миреком радостными воплями. Они не до конца понимали, что происходит, но знали, что babcia («бабушка» по-польски) заболела и все за нее волнуются.
Дом был полон воспоминаний. В 1989 году, только переехав в Америку, мы с Миреком, Касей и Витеком снимали квартиру в таунхаусе в Александрии, в штате Вирджиния, среди таких же иммигрантов со всего света. Наше жилье казалось нам огромным. Это была самая большая квартира из тех, где нам приходилось жить, – у каждого ребенка была своя комната, и мы чувствовали себя в ней как в особняке. Мебели у нас не было, и коллега одолжил нам огромный надувной матрас, на котором спали мы с Миреком. А для детей на гаражной распродаже мы купили два куска поролона, по доллару каждый. На церковной барахолке за тридцать пять долларов мы нашли хромированный стол и побитые жизнью стулья с пластиковыми желтыми сиденьями – они показались нам роскошью после того, как мы несколько недель обедали, сидя на полу и используя вместо стола картонную коробку.
Послевоенные годы знаменуются решительным наступлением нашего морского рыболовства на открытые, ранее не охваченные промыслом районы Мирового океана. Одним из таких районов стала тропическая Атлантика, прилегающая к берегам Северо-западной Африки, где советские рыбаки в 1958 году впервые подняли свои вымпелы и с успехом приступили к новому для них промыслу замечательной деликатесной рыбы сардины. Но это было не простым делом и потребовало не только напряженного труда рыбаков, но и больших исследований ученых-специалистов.
Настоящая монография посвящена изучению системы исторического образования и исторической науки в рамках сибирского научно-образовательного комплекса второй половины 1920-х – первой половины 1950-х гг. Период сталинизма в истории нашей страны характеризуется определенной дихотомией. С одной стороны, это время диктатуры коммунистической партии во всех сферах жизни советского общества, политических репрессий и идеологических кампаний. С другой стороны, именно в эти годы были заложены базовые институциональные основы развития исторического образования, исторической науки, принципов взаимоотношения исторического сообщества с государством, которые определили это развитие на десятилетия вперед, в том числе сохранившись во многих чертах и до сегодняшнего времени.
Монография посвящена проблеме самоидентификации русской интеллигенции, рассмотренной в историко-философском и историко-культурном срезах. Логически текст состоит из двух частей. В первой рассмотрено становление интеллигенции, начиная с XVIII века и по сегодняшний день, дана проблематизация важнейших тем и идей; вторая раскрывает своеобразную интеллектуальную, духовную, жизненную оппозицию Ф. М. Достоевского и Л. Н. Толстого по отношению к истории, статусу и судьбе русской интеллигенции. Оба писателя, будучи людьми диаметрально противоположных мировоззренческих взглядов, оказались “versus” интеллигентских приемов мышления, идеологии, базовых ценностей и моделей поведения.
Монография протоиерея Георгия Митрофанова, известного историка, доктора богословия, кандидата философских наук, заведующего кафедрой церковной истории Санкт-Петербургской духовной академии, написана на основе кандидатской диссертации автора «Творчество Е. Н. Трубецкого как опыт философского обоснования религиозного мировоззрения» (2008) и посвящена творчеству в области религиозной философии выдающегося отечественного мыслителя князя Евгения Николаевича Трубецкого (1863-1920). В монографии показано, что Е.
Эксперты пророчат, что следующие 50 лет будут определяться взаимоотношениями людей и технологий. Грядущие изобретения, несомненно, изменят нашу жизнь, вопрос состоит в том, до какой степени? Чего мы ждем от новых технологий и что хотим получить с их помощью? Как они изменят сферу медиа, экономику, здравоохранение, образование и нашу повседневную жизнь в целом? Ричард Уотсон призывает задуматься о современном обществе и представить, какой мир мы хотим создать в будущем. Он доступно и интересно исследует возможное влияние технологий на все сферы нашей жизни.
Что такое, в сущности, лес, откуда у людей с ним такая тесная связь? Для человека это не просто источник сырья или зеленый фитнес-центр – лес может стать местом духовных исканий, служить исцелению и просвещению. Биолог, эколог и журналист Адриане Лохнер рассматривает лес с культурно-исторической и с научной точек зрения. Вы узнаете, как устроена лесная экосистема, познакомитесь с различными типами леса, характеризующимися по составу видов деревьев и по условиям окружающей среды, а также с видами лесопользования и с некоторыми аспектами охраны лесов. «Когда видишь зеленые вершины холмов, которые волнами катятся до горизонта, вдруг охватывает оптимизм.