Потерянный шпион - [26]

– Необходимо, чтобы противник видел ваше преследование и чтобы у него было время организовать вам засаду в ущелье. Я с двадцатью оставшимися бойцами постараюсь перейти через хребет здесь. – Он указал рукой на ближайший к нему западный склон горы. – Здесь есть тропки, но не для лошади – при хорошем темпе мы подойдем к ущелью к завтрашнему рассвету. Будет очень жаль, если вы появитесь там раньше нас, – жаль вас, сержант, и ваших бойцов.

Сержант улыбнулся и понимающе кивнул головой.

– А как же селяне? – вдруг спросил он.

– Мне очень жаль, сержант, но единственное, чем мы можем им действительно помочь, – это уничтожить бандитов. Мы не вернем жизни мертвым, но сделаем чуть безопаснее жизнь живых.

Они расстались, каждый со своим отрядом двинулся в нужную сторону. Идти по заросшим соснами склонам горы было несложно, однако постоянный подъем утомлял даже хорошо тренированных бойцов. Все двадцать спешившихся пограничников были вооружены арбалетами, из провизии они взяли только фляги с водой (здесь, в горах, богатых ручьями и родниками, ее запас был практически неограничен), немного хлеба и сала, впрочем, по опыту они знали, что на такой пище можно продержаться на марше от трех до пяти дней, не испытывая острого чувства голода; и изрядный запас стрел. К полуночи они поднялись на вершину горы и сделали короткий, минут на двадцать, привал. Дальше идти было легче, потому что вниз, и труднее, потому что стало совсем темно и двигаться на этом склоне необходимо было абсолютно бесшумно. Рассвет застал их, умело спрятавшихся и замаскировавшихся за камнями, у верхней кромки западного склона ущелья. Он достал из чехла подзорную трубу и стал внимательно рассматривать окрестности. С его точки зрения, здесь было самое удачное место для засады. Потратив на осмотр местности около получаса, он с радостью обнаружил, что командир горцев был того же мнения. Бандиты, умело маскируясь за камнями и кустарником, ожидали отряд Корпуса Пограничной Стражи у самого входа в ущелье. Теперь главной задачей было расположиться выше горцев, со спины и против восходящего солнца. Он не придумывал ничего нового – именно так его учили на курсах подготовки младших командиров Пограничной Стражи в соответствии с «Наставлениями по действиям разведгруппы в горах», составленными еще в годы Большой Войны тысячником Зальцманом.

Сержант со своим отрядом появился примерно через час, бойцы осторожно подтягивались ко входу в ущелье. Горцы могли их свободно сосчитать, но, по-видимому, нехватка двадцати бойцов в полусотне их сильно не озадачила – должен же был кто-то остаться для тушения устроенных ими пожаров.

Первая стрела, пущенная из арбалета кем-то из горцев, просвистела в воздухе и ранила в плечо одного из всадников сержанта. Тотчас утренняя горная тишина была взорвана криками людей, свистом стрел и грохотом мушкетных выстрелов. Прошло более трех минут, прежде чем горцы заметили, что стрелы, убивающие их товарищей, летят не только со стороны входа в ущелье, но и сзади, со спины. Эти три минуты стали для отряда бандитов роковыми – из двадцати шести их бойцов в живых оставалось пятнадцать, причем четверо из них были серьезно ранены. Командир горцев был жив и попытался изменить ход боя, подняв оставшихся бойцов и атаковав закрепившихся у него за спиной пеших стражников. В какой-то момент, пользуясь причудливым ландшафтом ущелья, они оказались вне зоны огня всадников сержанта. Одиннадцать бандитов против двадцати его бойцов. Он встал на колено, опираясь на него локтем, и приложил приклад своего арбалета к щеке. В горах всегда побеждает тот, кто выше, неважно, чем он вооружен, арбалетом, мушкетом, пищалью или просто ножом. Даже если происходит встречный наступательный бой с использованием холодного оружия, все равно одни перед этим карабкались триста футов вверх, а другие прыгали на них сверху вниз. Арбалет же в горах, для стреляющего сверху, дает не менее ста футов преимущества – это то расстояние, которое враг должен преодолеть в зоне твоего прицельного огня, пока ты еще не находишься в его прицельной зоне. Не лишним оказалось и то, что расположение пограничников на склоне позволяло им использовать солнечный свет: они видели сейчас одиннадцать прекрасно освещенных мишеней, а их противники – яркое утреннее солнце. В течение последующих тридцати секунд семеро горцев упали на заросший кустами ежевики склон, некоторые тихо, а иные с громкими стонами. Четверо все еще продолжали яростно карабкаться по склону. По-видимому, они если и не понимали, то чувствовали своим первобытным чутьем, что попытка сдаться в плен в подобной ситуации не будет рассматриваться пограничниками как что-то заслуживающее внимания. Он спокойно взял новую стрелу и взвел арбалет. У бегущего на него противника такой возможности не было. Он сейчас отчетливо видел лицо этого молодого, несмотря на его густую бороду и усы, парня, в глазах которого отчаяние и страх были смешаны с ненавистью и желанием убивать. Он не любил убивать людей, даже таких, как этот, но горец, если его сейчас не убить, постарается забрать у него его жизнь. С этим он был категорически не согласен. Единственное, что он мог сейчас сделать для этого парня – это убить его по возможности безболезненно. Он тщательно прицелился и спустил тетиву. Его стрела, попав в глаз бандиту (как он и хотел), легко прошла в череп, пробив его насквозь. Если стрелять с такого близкого расстояния, это было неудивительно. Горец упал на песчаный склон без единого звука, наверное и вправду не почувствовав боли. Он грустно улыбнулся, улыбнулся только одними уголками рта, улыбнулся так, как он всегда улыбался, вспоминая эту древнюю легенду. Наверное, его маме не понравилось бы, что он улыбается, только что убив человека. Маме этого горца, вероятно, тоже…