Потерянный промежуток - [5]

– Я, вообще, такой – трещал толстяк – если друг, значит на всю жизнь, до гроба. Все отдам, не веришь?! – и он стал стаскивать с пальца перстень…

– Садись! – подтолкнул толстяк Аверьяна, сзади ему под колени уперлось что-то мягкое. От неожиданности Аверьян дернулся, потерял равновесие и оказался в кожаном кресле. Рядом на кофейном столике стояла початая бутылка коньяка, три рюмки, маленькая тарелочка с тонко порезанным лимоном и вазочка с земляными орешками.

– Черт, кофе некому сварить! – посетовал владелец перстня – ну, ничего, так обойдемся! Он подскочил к столику, схватил коньяк и наполнил три рюмки.

– Ладно уж, так и быть, и менту налью – и протянул рюмку полковнику. Тот принял дар, промямлил «благодарствую» залпом выпил, сморщился, хмыкнул, отошел к окну.

Низенький почти насильно засунул полную рюмку в руку Аверьяну

– Смелее! Коньячок-то, что надо, у шефа плохого не бывает! – и обернувшись к полковнику язвительно произнес – Это у нас менты-молодцы палево крышуют, не брезгуют. Им все одно, да, полковник?

Тот как будто не услышал вопроса, втянул голову в плечи и продолжил смотреть в окно– Уже открой его, душно! – толстяк с перстнем продолжал отдавать распоряжения. Мент покорно закопошился с оконным шпингалетом

– Ну, не тяни, стынет! – перстень размахивал своей рюмкой как дирижерской палочкой. Аверьян вздохнул потом осторожно выдохнул и послушно проглотил коньяк. Терпкий жар ударил в небо, защипал вокруг десен и обжигающей волной скользнул в пищевод…

– Правда, хороший?– Толстячок мелко подскакивая посасывал лимонную дольку и весело гримасничал – Лимончиком его, лимончиком! – он протянул Аверьяну тарелку. Тот покорно взял дольку, положил в рот.

– Сам Царь-Батюшка любили – толстяк хотел сказать еще что-то, но в этот момент полковник справился со шпингалетом и большое окно, издав приличествующий делу скрип, открылось. В приемную ворвался шум дождя, влажный воздух, гомон людских голосов

– Выносят, выносят, скорее сюда! – Низенький схватил Аверьяна за руку и потащил к окну…

Подойдя, Аверьян увидел обычный неухоженный двор, расположенный между городскими девятиэтажками. Возле подъезда на двух табуретках стоял пустой гроб. Рядом на лавочке лежала крышка. Военный оркестр расположился полукругом, изготовился. Скорбная толпа расставилась по обеим сторонам. Мужчины галантно держали зонтики, а дамы утирали темными платочками набежавшие по случаю слезы.

– Где же покойник? – вопрос прозвучал внезапно, и Аверьян с удивлением обнаружил, что слова принадлежат именно ему. Толстяк и полковник как-то одновременно обернулись и уставились на Аверьяна. В комнате повисло напряжение. Первым пришел в себя низенький

– Ты мне друг и я не буду на тебя обижаться за это. Я на друзей никогда не обижаюсь. Хоть плюй мне в лицо, хоть режь, хоть бей. Ну, ударь меня, если хочешь!

Полковник, как всегда, что-то прожевал себе под нос, типа " ну делы». Тем временем за окном скорбно, но слаженно грянул военный оркестр. Торжественная музыка заполнила пространство.

Из подъезда вышли шестеро высоких мужчин в котелках и черных фрачных парах. На плечах у них лежал внушительных размеров сверток. Содержимое свертка не угадывалось, поскольку было скрыто под полиэтиленом и перетянуто бельевой веревкой. Вслед, поддерживая с двух сторон вывели убитую горем невесту. Она по-прежнему была в белом платье. Кто-то догадался прикрыть ее голову черным креповым платком. Стоящие сзади участливо раскрыли над ней траурный зонт.

Скорбящие женщины, как по команде, поднесли платки к глазам. Люди в черном осторожно и медленно положили сверток в гроб после чего печально и величественно отошли в сторону. Напоследок из подъезда показался священник в длинной рясе, подпоясанной широким красным поясом. На голове у него была того же цвета ермолка, а в руках скромный молитвенник и массивная золотая цепь с нефритовыми четками. Священник замер возле гроба, возвел глаза к небу. Оркестр прервал марш, и…

…в этот самый момент, низенький приблизившись вплотную к Аверьяну тихо сказал

– Пора! Иди и ничего не бойся – крепко взял Аверьяна под руку и подтолкнул к стене. Стена открылась образовав проход. Аверьян сделал шаг, по инерции еще один…

…и оказался в обычном подъезде обычного девятиэтажного дома. Пахло кошками, гнилью, пряной подъездной сыростью и сваркой. Справа что-то загремело, торкнулось, замерло. С металлическим скрежетом раскрылись двери лифта.

Аверьян словно зачарованный, вошел в кабинку, нашел кнопку пятого этажа, нажал. Лифт принял команду, задумался, закрылся, натужно двинулся вверх. – Почему он зашел в лифт и нажал именно эту кнопку – Аверьян не знал. Почувствовал, что так надо, что просто необходимо так сделать. Наконец лифт добрался до нужного места, затормозил, пару раз качнулся, открылся. Аверьян вышел, повернул налево и уперся в массивную металлическую броню, выкрашенную в ярко-красный цвет. Справа и чуть вверху располагались две кнопки -57 и 58.

Помедлив пару секунд, Аверьян ткнул в кнопку с номером 57. Резкий сигнал школьного звонка заставил его вздрогнуть. Пространство за дверью, казавшееся совсем пустым, ожило. Лязгнул один замок, потом другой. Наконец дверь отворили. На пороге стояла улыбающаяся, рыжеволосая Аги-Несси с чашкой дымящегося кофе в руках.