Потерянный осколок - [40]

— Мое имя Ласкан зи Верт Нало, я изгой, — на последнем слове он скривился как от зубной боли.

— И что это значит?

— Что меня изгнали из клана, — нехотя пояснил он.

— Слушай, меня мучает вопрос. А все фениксы розовые? — как он покраснел, если б чуть другой оттенок, то с волосами слился бы.

— Нет, я единственный, — буркнула птичка в ответ.

— Тебя из-за этого изгнали? — опять пуляет молниями в меня.

— Слушай, а ты всегда так над трупами глумишься? — бросила на него испепеляющий взгляд. Розовый, а такой колючий.

— Один-один, Ласка, — зарычал. А я думала фениксы — это птички. Хищные что ли?

— Ласкан! Я, между прочим, из знатного рода, простолюдинка!

— Ага-ага, — покивала как болванчик, — это из которого тебя турнули?

Кто-то обиделся.

— А тебе чего вообще от меня надо, плакальщица-извращенка? — сложил руки на груди и грозно смотрит.

— Да, собственно, ничего, — пожала я плечами, а он удивился. Еще бы, как это я его пернатое высочество ободрать не хочу. Ведь перо феникса, а точнее пепел от сгоревшего пера излечивает любые раны.

— Хотя, — он презрительно ухмыльнулся, — зря делаешь поспешные выводы птичка, оставь при себе свои перышки. Мне бы дорогу узнать.

— А куда вам надо? — уже более дружелюбно спросил Ласкан.

— В Хрустальный лес.

— А зачем? — нахально интересуется.

— А тебе все знать надо. Идем, значит, есть причина.

— Я вот о чем подумал, ты ведь банши, вымирающий вид, — я скривилась, говорит обо мне как о животном, — а раз к эльфам идешь, значит, они тебя приняли.

— Необязательно, — протянула я, — так к чему ты клонишь?

— Если я прав, то они тебя укроют. А я ведь тоже… — договорить не дала.

— А ты тоже птичка редкая, и одной летать — значит пеплом землю посыпать каждый день. Так? — он кивнул.

Смотрю на розовое чудо, а оно мне слезную мордочку строит. И ведь внутри ни капельки не розовый и не пушистый, а все равно жалко. Ну что за жалостливая у меня натура. Вон Широ же не пожалела. Хотя жалость к этому извергу он сам же у меня и отбил.

— Ладно, огненный наш, пойдешь с нами. Но если доставишь проблемы, мигом браконьерам сдам, — лихорадочно закивал, — так куда идти?

— А вы правильно шли, вот по этой тропинке через тринадцать дней до самой заставы и дойдем.

— Тринадцать? Так мы только шестой день в степях, а до лесов минимум двадцать два дня. Ты что-то путаешь.

— Нет, это короткий путь. О нем никто почти не знает, — и Ласкан самодовольно ухмыльнулся, — его мои предки проложили, чтоб незаметно по степям передвигаться.

Понятно, как целый клан фениксов скрывался от мира.

— Русалку гному в жены! Так это же великолепно!

Получи Широ, распишись под поражением. И я крепко сжала феникса в объятьях. А отпустила уже пепел. Удивляться своей силушке, раздавившей птичку, времени не было, так как песенка полилась в тот же момент.

У вампира клык отпал,

И куда-то ускакал.

А на ужин у бессмертной знати,

Девственница в льняном халате

Как кусать теперь прикажешь,

И на дверь ей не укажешь.

Плакать собралась она,

В пасть полезла и сама.

И спросил ее вампир:

— Что это за номер?

Доставая с пасти шею

Что не сделал он своею.

— Коль тебе я не нужна, —

Осветила пол луна, —

— То кого любить я буду,

Ведь тебя я не забуду.

Ошарашен был вампир,

Сума сошел егоный мир.

Куда катится земля?

Кровопийца и дитя.

— Ты послушай малышня,

Ноги уносила б от меня.

Потрошить не стал пока

Потому что нет клыка.

Истерить она изволит

Чувство мести ее гонит

И девица с горяча,

Дала в лоб и стрекача.

И остался наш вампир

Ополчившись на весь мир,

Без девицы для себя,

И с улыбкой без клыка.

— Ха-ха-ха, ой убейте меня снова, это нужно повторить! Ха-ха, — смотрю на две валяющиеся фигуры, и так убить их хочется, что сил терпеть нет. Да только одного убьешь, песенки похабные петь будешь, а второго сил убить не хватит, быстрее сама убьюсь.

— Может, хватит ржать, как кони. Ты мне, Ласка, лучше объясни, как так получилось, что силенок меч держать у меня нет, а тебя прикончить — есть?

— Ну-у-у… я нежный.

— Ага. На сколько нежный?

— Хм, очень нежный. Одной царапины или большого синяка достаточно, чтоб я сгорел, — грустно как-то он это сказал.

— И что, все фениксы от насилия так застрахованы, или с синяками не модно гулять?

— Нет, это скорее особенность моего организма…

— Ага, розовая, — перебила его я, — заметили уже.

— Розовые волосы и глаза — это подарок, — печально произнес он.

— Чей?

— Моей мамы. Понимаешь ли, Дана, я не чистокровный феникс, моя мама нимфой была, — держите меня, я проваливаюсь сквозь землю. Нимфы такие же часто встречающиеся существа, как и банши. И вот где его мифический папаша-феникс нашел не менее мифическую нимфу-мамашу?

— Да как такое возможно? Ты либо нимфа, либо феникс, а ты…

— А я и то и другое. Моя мама была нимфой…

— Сладкоежкой, — снова перебила я.

— Нет, нимфой светлой мечты. Эти нимфы самые редкие и их цвет — розовый, — слышала что-то о том, что нимфы разноцветные существа. К примеру, у нимфы надежды волосы и глаза зеленого цвета, у нимфы веры — желтого и так далее, — вот мне и передался ее цвет, а так же…

— Ее нежность? — не удержалась от смешка я.

— Нет, чувствительность. Нимфы не терпят к себе прикосновений, только от любимых. В противном случае они умирают. Поэтому нимф так сложно найти, они принимают облик деревьев, травы и цветов, некоторые ручьев и облаков. Если нимфа не покажется тебе сама, то ты ни в жизнь не найдешь ее.