Потерянный мальчишка - [6]

Мы еще немного понаблюдали за двойняшками. Питер позволил бы им драться, пока оба не помрут, но мне не хотелось, чтобы они поломали себе руки-ноги перед самым налетом. Питер о таких вещах не задумывался. Он говорил, что для этого я ему и нужен: чтобы думать о них вместо него и избавить его от лишних усилий.

Туман как-то сломал Кивку запястье, и хоть я и постарался закрепить его куском коры и веревки, сделанной из какого-то вьюнка, оно срослось не совсем правильно. Запястье было чуть смещено, и если потрогать место бывшего перелома, то там чувствовался бугорок кривой кости.

Кивка нисколько не волновал ни перелом, ни далеко не идеальное сращение, но потом у него несколько дней был жар, так что он был на волоске. Я присматривал за ним в тот период, позаботился, чтобы Кивок выжил. Но если один из двойняшек сломает еще одну кость перед вылазкой, Питер не позволит мне остаться и за ним присматривать. У меня есть обязанности – да и о Чарли больше никто не позаботится. Мы вернемся к трупу бывшего двойняшки, и я похороню его вместе с другими на лесной поляне.

Я думал обо всем этом, пока двойняшки катались и колотили друг друга. А потом шагнул к ним, чтобы разнять.

Я услышал, что Питер пробормотал: «Вечно все портит», – но он меня не стал останавливать. Может, он тоже подумал о том, как они могут навредить друг другу. А может, ему просто стало не интересно смотреть на их драку.

Один из двойняшек прижал второму руки коленями и яростно колотил по лицу. У того был расквашен нос – вот откуда кровь брызгала на корни и на пол.

Я сгреб нападающего близнеца – теперь я определил, что это Кивок, по желтым кошачьим ушам – за шкирку кожаного жилета и стащил с Тумана. Туман моментально вскочил на ноги, пригнул голову, словно козел, и бросился на брата, ударив головой в живот.

Кивок висел у меня в руке, едва касаясь мысками пола – и когда Туман попал головой ему прямо под ребра, он шумно выдохнул.

– Прекратите! – приказал я, отшвыривая Кивка в сторону, чтобы поймать за плечи Тумана, снова бросившегося на брата.

– Он взял мой лучший нож! – крикнул Туман, крутя руками, словно мельница крыльями.

Одна его рука попала мне по подбородку, вскользь. Это было не больно, ни капельки, но я взорвался: я и так был в гадком настроении из-за Питера и проклятущего налета.

– Ну, хватит! – рявкнул я и хорошенько заехал Туману прямо по губам.

Мальчишка шлепнулся на задницу, стирая кровь с губы.

Кивок заржал над наказанным братцем, плюхнувшимся в грязь. Я повернулся ко второму мальчишке, сгреб с клубка корней, на которые его отшвырнул, и обработал точно так же, как и его двойняшку.

Они вдвоем сидели на полу – и одинаковые бледно-голубые глаза взирали на меня с заляпанных кровью и грязью лиц.

Я глубоко вздохнул, продолжая сжимать кулаки.

– Прости, Джейми, – хором сказали двойняшки.

Я ткнул пальцем в Кивка:

– Отдай ему нож. Он на этот клинок много дней потратил.

– Но… – начал было Кивок, но при виде моего лица замолк.

Кивок и Туман прекрасно знали, что злить меня не стоит.

Кивок вытащил из-под жилетки каменный нож и протянул Туману, а тот бережно убрал его в кожаные ножны на поясе.

Я кивнул в сторону дыры:

– Идите поешьте.

Они вскочили на ноги – как будто ничего не случилось. К тому моменту, когда они добрались до выхода, ссора уже была забыта – Кивок шутливо ткнул Тумана в плечо.

Питер тихо хохотнул:

– Вот почему они не выходят против тебя в Битве.

Я еще раз глубоко вздохнул, дожидаясь, пока не спадет алая пелена гнева – чтобы мне не наброситься на Питера.

На секунду мне захотелось вытащить мой собственный нож – металлический, украденный у пиратов. Тогда я завалил бы Питера на землю, схватил его за челюсть и сжимал бы до тех пор, пока у него не вывалился бы язык – который я отсек бы так ровно, как край пиратского паруса.

А потом пелена чуть рассеялась, безумный огонь в крови остыл… а Питер так и стоял с широкой ухмылкой, невредимый, не подозревающий, что за мысль у меня промелькнула.

Это поразило меня, и еще как: я ведь любил Питера… по крайней мере, большую часть времени… и немалую часть жизни потратил на то, чтобы добиваться от него таких улыбок, какой он улыбнулся мне при первой встрече.

– Иногда они меня доводят, – сказал я после недолгой паузы.

Я снова стал собой – тем Джейми, к которому привык.

Питер закинул руку мне на плечи:

– Ты доведешь новеньких до нужной формы. И у нас будет великолепный налет.

– Этого налета вообще не должно быть, – возразил я, делая еще одну попытку, хоть и знал, что ничего не получится.

– Будет весело, – откликнулся Питер и подтолкнул меня к выходу из дупла.

Наружи несколько мальчишек носились вокруг нашего дерева, догоняя и саля друг друга. Некоторые уже успели сорвать с деревьев плоды и сложить их в кучу. Дел показывал новеньким, как счищать кожуру с оранжево-желтых плодов, чтобы их можно было съесть.

– То, что снаружи – если съедите, будет тошнить. А вот внутри хорошо и сладко, – сказал Дел, поднося плод ко рту и вгрызаясь в него. По подбородку потек сок. Липкая желтая жижа выделялась на его коже, словно предупреждающий знак.

– Дел долго не протянет, – сказал я. – Налета он не выдержит, определенно.