Потерянный мальчишка - [12]

Чарли затрясся: его тело дергалось у меня на груди, он зажал уши ладошками. Он не хотел слушать, потому что уже все знал… как и я. Остальные мальчишки подались вперед: их глаза горели в вечернем свете, потому что рассказ Питера полностью их захватил.

– И что, по-вашему, случилось дальше? – вопросил Питер, который никогда не упускал шанса сыграть на публику.

– Его съели! – сказал Гарри. – И он стал привидением!

Я тихо хихикнул при виде выражения, которое появилось у Питера на лице: хоть история явно шла именно к этому, он решил, что изложение Гарри явно оставляет желать лучшего.

– Мама маленького утенка выскочила из леса и увидела, как он бежит к ней – а еще она увидела у него за спиной крокодила с голодными красными глазами. Она завопила и потянулась к своему утеночку, но было уже поздно – слишком поздно. Этот хитрый подлый крокодил схватил утенка за ногу, а маленький утенок от неожиданности даже не смог закричать – ничего не смог сделать. Его матушка, она крякала и кудахтала, пока маленького утенка утаскивали в пруд – но ей следовало лучше за ним присматривать, верно? Разве не это положено делать мамам?

– Мы мамы не помним, – сказал Кивок, и Туман энергично кивнул в знак согласия.

– А я помню, – сказал Билли, но не похоже было, что это воспоминание приносит ему особую радость.

– И я помню, – проговорил Чарли едва слышным шепотом. – Она меня качала, и пела мне, и так крепко обнимала…

– Та мама-утка, она побежала за крокодилом, но он исчез в пруду под водой, утащив с собой маленького утенка, – продолжил Питер.

Его глаза, злые и яркие, задержались на дрожащем Чарли у меня на коленях.

– А что, нет? – удивился Гарри.

Питер качнул головой из стороны в сторону в медленном долгом «нет», так что все мальчишки недоуменно уставились на него.

– Зачем вообще вся эта утиная история, если он не превратился в привидение? Где тут чертово привидение в истории про привидения? – спросил Гарри, но в его голосе не было злости – только непонимание.

– Мама-утка стояла на берегу пруда и все плакала и плакала по своему пропавшему малышу. Слезы у нее были такие крупные и их было так много, что вода в пруду поднялась и обхватила ее ступни и щиколотки, и она стала погружаться глубоко в ил, пока вода не дошла ей до колен. Она все плакала и не успокаивалась, потому что знала, что сама виновата, раз позволила своему малышу потеряться. Спустя долгий срок ее слезы высохли, но к этому моменту ее ноги превратились в стебли, а желтые волосы – в лепестки цветка, так что она стоит там и сейчас, склоняясь над крокодильим прудом, и все надеется снова увидеть лицо своего утеночка. И порой, идя мимо крокодильего пруда поздно ночью, вы можете услышать ее голос в шуме ветра: она зовет его по имени.

Питер произнес эти последние слова очень тихо и трагически. Я не знал, как остальные мальчишки поймут его рассказ (большинство были ясно растеряны и немного разочарованы), но я понимал, что Питер предназначал его мне. Но кем я был в этой истории: мамой маленького утенка – или тем, кому следовало вернуть утеночка ей до того, как с Чарли что-то случится? Я не был уверен.

Глаза Питера потемнели и налились кровью, но у меня плечо промокло от беззвучных слез Чарли.

Глава 3

После этого странного перерыва мальчишки почувствовали себя бодрыми и захотели побегать, так что Питер решил, что нам стоит немедленно отправляться к пиратскому лагерю, хотя солнце уже садилось. Как обычно, мои возражения были отметены.

– Солнце еще какое-то время не сядет, – сказал Питер. – И вообще мальчишки уже ушли.

Так оно и было. Как только Питер дал разрешение идти, все мальчишки собрали припасы и свое оружие (следуя указаниям Кивка и Тумана, которые всегда были готовы покомандовать новенькими). А потом близнецы с криками и улюлюканьем бросились в лес, и большинство последовало за ними, хоть и не все скопом. Щеки у Дела были не такими бледными, как обычно, и я видел, что он все еще гордится тем, что победил Щипка за обедом.

Может, он и выживет. Может, не будет медленно умирать, кашляя кровью. Может быть.

Ушли все, кроме Щипка, который все еще валялся без чувств там, где я его оставил, а еще Питера, Чарли и меня. Чарли вцепился одной рукой в полу моей куртки, а большой палец второй руки так и держал во рту.

Питер посмотрел на малыша с отвращением – хотя после рассказанной им истории вряд ли можно было ожидать, что Чарли радостно побежит следом за остальными.

– Пойди и пни Щипка, – велел Питер Чарли. – Если он не встанет, ему придется оставаться здесь одному, пока мы будем грабить пиратов.

Чарли посмотрел на меня, что, как я заметил, страшно не понравилось Питеру. Он привык, чтобы его желания исполнялись безоговорочно.

– Я сам это сделаю, – сказал я.

Мне совершенно не хотелось, чтобы очнувшийся Щипок замахал руками и ударил Чарли – хоть я был почти уверен, что именно этого Питер и добивался.

– Я не стану за ним присматривать, пока ты это делаешь, – заявил Питер, как будто Чарли рядом не было.

– Ничего, – ответил я. – Идем со мной, Чарли.

Питер нахмурился: ему явно хотелось совсем не этого.

– Иди с остальными, – сказал я Питеру, и тот гневно нахмурился: я не только защитил Чарли от возможной опасности, но и только что отдал распоряжение Питеру, словно он был одним из остальных мальчишек.