Потерянный легион - [8]

О Глорио никогда нельзя было сказать наверняка; их жажда смерти казалась такой же неотъемлемой частью их образа жизни, как и жажда власти. Революционная непорочность, так они это называли.

– Лейтенант, – еще раз повторил голос Винателли, – данная Боевая Единица по-прежнему работоспособна. Состояние всех систем 95 процентов от нормы.

– Иисус, твою мать, Христос, да эта штука похоронена под четырьмя сотнями тонн камня! Капрал, я списываю твой танк на боевые потери. А теперь выбирайся оттуда, это приказ! Сейчас каждая секунда на счету.

– Капрал Винателли не может подчиниться вашему приказу, лейтенант.

– Дьявол! – выругалась Мартинс, глядя вниз, на корпус Марк III, по которому уже прокладывали путь первые ручейки бурой воды.

Похоже, ей предстоит потерять здесь сразу двоих. Похоже, парень все-таки не выдержал, только шок у него принял форму отказа покинуть эту дюрахромовую утробу. Там он и помрет – когда кончатся бутерброды и кола, если не раньше. И она совсем ничего не может сделать. Вряд ли будет хорошей идеей послать вниз команду со взрывчаткой, чтобы взорвать люк. Даже будь у них время, кто знает, что у Винателли с мозгами, а танк наверняка запрограммирован защищать себя. И уж ясно как Божий день, у нее и так было чем заняться в оставшееся время.

За спиной громыхнуло; Кернан сделал так, чтобы захваченное оружие Глорио уже никому не пригодилось.

– Всем подразделениям, отходим! – приказала она и полезла назад, к ждущему ее у канатов УНВ Кернану. За ее спиной броню Марк III продолжали захлестывать мелкие мутные волны.

x x x

– Мы одержали славную победу, товарищи! – провозгласил командир Чавез.

Он стоял перед кратером, где совсем недавно стояла минометная батарея боевиков. На шестьдесят метров вокруг с деревьев срезало все листья и мелкие ветви; теперь они сияли в лучах заходящего солнца, словно сказочный сад из сверкающего стекловолокна. Взрыв боеприпасов оставил кратер шириной в несколько метров; гринго сложили тела минометчиков – или, точнее, их части – более или менее по порядку, чтобы было легче считать. Здесь не осталось абсолютно ничего, что можно было бы использовать.

– Этот гигантский танк вселил ужас в сердца некоторых слабых духом товарищей, – продолжал Чавез. Земля, которую он попирал ногой, была влажной и немного скользкой от телесных жидкостей нескольких Глорио, и по ней ползали трупные мухи. – Они хотели убежать и спрятаться от страшного танка! Но мы – простой народ, вооруженный верной идеологией, мы взяли верх над монстром. Мы похоронили его, как похороним всех врагов Пути Славы, всех тех, кто стоит между страдающим человечеством и коммунизмом!

Так как за спиной Чавеза стояли его личные охранники, эту речь встретили бурные и продолжительные аплодисменты. И они были искренними; ведь им действительно удалось справиться с танком, не похожим ни на что виденное ими раньше. А теперь он стал всего лишь здоровенной кучей мусора под рухнувшим в реку мостом.

– Вперед, к нашей победе! – выкрикнул Чавез, вознося свой кулак к небу.

x x x

В это время года река Каатинга была особенно бурной, так как известняковые почвы охотно отдавали воду, накопленную за период коротких, но яростных ливней. Пик разлива приходился на май, вскоре после того, как последние тучи уступают место палящим лучам беспощадного солнца и поля иссыхают, превращаясь в пыльные потрескавшиеся пустоши, где в поисках случайно уцелевших травинок бродят дикие козы.

Но теперь путь ей преградила каменная плотина обрушившегося моста. Нижние пласты удерживали металлические балки, а верхние – вес камней и танка; именно его пирамидальная масса стала краеугольным камнем основания дамбы. Над его броней ревел поток воды метровой глубины, и вся огромная масса тряслась и покачивалась под напором течения.

– Винни, вода может нам помочь, – сказал Марк III. – Я хочу попробовать прямо сейчас.

К небу взлетел огромный фонтан камней и грязи, распугав сидящих на деревьях попугаев и сорокопутов. Валуны пошевелились. Речную долину сотряс низкий рев, сопровождаемый чудовищным скрипом рвущейся арматуры и крошащегося известняка.

– Кажется, получается.

x x x

– Вот и говори после этого об иронии, – заметил Дженкинс.

– Что такое, Топе? – переспросила Мартинс. Прежде чем университетская система полетела к чертям, у Дженкинса были вполне академические амбиции.

– Мысли вслух, Эль-Ти. Все то время, что мы здесь сидели, от Марк III толку было бы не больше, чем от слона в посудной лавке. Глорио от него просто разбегались бы, так? А теперь, когда нам надо вовремя добраться до точки сбора, а нам очень хотят помешать, эта здоровая дюрахромовая дура здорово бы нам пригодилась.

– Да я и не спорю, – согласилась она.

Перед ними лежала деревушка Сан-Мигель-де-Долороса. Короткие тропические сумерки миновали, и в небо вскарабкалась луна, холодно и ярко сиявшая на фоне арки густой звездной пыли, такой ясной в сухом горном воздухе. Они останавливались здесь как-то раз; в местной кантине подавали довольно неплохое пиво, а аборигены вовсе не пытались вас убить, а, наоборот, стремились впихнуть солдатам то козу для барбекю, то сестру для постели. Но сейчас сенсоры, расставленные ими в холмах месяц назад, после того как было решено, что людей для патрулирования уже не хватает, давали очень подозрительные данные, которые вполне могли оказаться замаскированными позициями пулеметчиков и РПГ. Огней внизу не было, но это как раз казалось обычным. Электричества в горных деревушках не было давным-давно, а керосин стоил приличных денег.