Потерянный экипаж - [82]
Усталость сковывала тело. Сердце ныло и ныло.
— Что ж, я буду держаться с Мальковой ровнее, — шепнула радистка. — Я выполню твой приказ, Саша… Только счастья-то она тебе не принесет.
Дул сильный северный ветер, заметно холодало. Накинув поверх шинели меховую куртку, лейтенант Телкин перебрался под защиту кустов, нагреб опавшую листву и устроился на ней, изредка поглядывая на пленных.
Холод делал то, чего не мог сделать короткий сон: рассасывал ночную усталость, освежал голову.
На Владимирщине наверняка были первые заморозки, может, и первый нестойкий снежок выпадал, а уж на Урале, факт, намело. Катя писала — на ноябрьскую на лыжах давно ходят…
Он вспомнил о доме, о Кате, и сразу вернулась горькая, угнетающая мысль о том, как теперь, после плена, сложится его судьба.
Впервые эта мысль подползла к Телкину во время Нининой исповеди.
Змеей подползла и змеей ужалила. Ведь никуда не денешься, твоя судьба похуже судьбы Нины: был в плену, тебя допрашивали, сняли, и где-то в гитлеровском архиве лежит твоя фотокарточка, да и не расстреляли тебя. Наоборот, поверили тебе и даже повезли других пленных расстреливать! Ведь и это факт! Бунцев и Кротова видели же, что ты не на краю могилы стоял, а рядом с эсэсовцами, с врагами! Ну, Бунцев и Кротова поняли тебя, поверили тебе. Ты у них на глазах Миниха уложил. А другие поверят? Тем, кому по штату положено этими делами заниматься, поверят? Черта с два они тебе поверят. Ты и сам, на их месте окажись, не больно поверил бы. Во-первых, мало ли сволочей находилось, тех, что, шкуру спасая, своих предавали? А во-вторых, слишком уж скользко все… Ну, а не напади Бунцев с Кротовой на эсэсовцев, не выскочи они внезапно на своем мотоцикле, где гарантия, что ты на Миниха набросился бы, а не выполнил бы приказ палачей? Словам твоим красивым поверить должны? Возмущению твоему благородному?
«Но ведь я не виноват! — смятенно думал Телкин. — На самом-то деле я не виноват! Я ничего не выдал! Я так и так на фрицев кинулся бы! Значит, что же? Значит, можно и без вины виноватым быть? И это правильно? С этим надо смириться? Нужно покорно принять наказание, даже если ты не виноват? Принять только потому, что кто-то сочтет, будто ты „мог“ изменить?»
Все восставало в Телкине против таких выводов. Но он не мог примирить свое возмущение с той «непреложной истиной», что каждый сдавшийся в плен офицер, при каких бы обстоятельствах он ни сдался, — враг, предатель и пособник врага.
Майор Вольф знал, куда ударить, напоминая Телкину об этой «истине». Он хорошо знал!
«Но ведь, значит, эта „истина“ на руку врагу! — внезапно догадался штурман. — Если майор Вольф напомнил о ней, хотел ею воспользоваться, значит, она на руку врагу, а не нам! Не нам!»
Штурмана Телкина обучали многим полезным и необходимым для солдата вещам. Его учили правильно обращаться со сложными приборами, учили ненавидеть врага и любить Родину, но одному его не научили: критически оценивать виденное. На всякий случай жизни ему предлагали готовый ответ и требовали, чтобы он безоговорочно верил этому ответу. Что ж? Это было даже удобно. Это избавляло от возникавших порою сомнений в разумности и справедливости иных жизненных явлений. Но так было раньше. А теперь ничто не могло избавить штурмана от сомнений в разумности этого взгляда на жизнь.
Телкин сидел, понурив голову, сжимая руками виски, глядя в одну точку.
Прежде мир был прост и ясен. Границы между добром и злом, между разумным и неразумным, между светлым и темным считались раз навсегда данными и бесспорными. Окончательным рубежом между миром добра и зла была для Телкина только линия фронта. Все, что находилось за ней, «там», было злом, все, что находилось на нашей стороне, у нас, было добром.
Но сейчас он чувствовал: мир зла не так легко уязвим. Он ведет борьбу не только на линии фронта, где терпит поражение за поражением и рушится под напором советских войск. Этот проклятый мир зла многообразен. Этот мир зла проникает и в светлый, добрый советский мир, отравляя его подозрительностью, равнодушием к судьбам других, боязнью думать к высказывать свои мысли, если до тебя их не высказали другие…
Телкин чувствовал: мир зла страшен. Но этот мир еще жил и в нем самом, и штурман мучился пришедшими к нему мыслями, пугался их неприкрытой наготы.
Он еще ниже опустил голову и закрыл глаза.
— Да что же это со мной? — с тревожной тоской думал Телкин. — Да что же это?..
Карл Оттен проснулся от тихого подергивания. Его дергали за руки. Он пошевелился и тотчас услышал тихий, еле различимый, прерывистый шепот охранника венгра:
— Руих… Руих…
Вечерело. Небо опустилось на кусты, на ложбину, и Карл сразу заметил, что охраняющий их русский офицер сидит, погруженный в раздумья, и настолько занят ими, что позабыл о пленных.
Остальные русские спали.
— Делайте вид, что спите, — шепнул охранник. — Сейчас я перетру ремни…
Вот почему Карлу померещилось, будто его дергают за руки! Венгр хотел освободиться!
На миг в душе Карла Оттена вспыхнула надежда. Снять ремни, схватить оружие, открыть огонь…
Он тяжело задышал.
«А что сказать командованию?» — спросил осторожный Карл Оттен.
Настоящий том содержит в себе произведения разных авторов посвящённые работе органов госбезопасности и разведки СССР в разное время исторической действительности. Содержание: 1. Леонид Николаев: Феникс 2. Эдуард Арбенов: Берлинское кольцо 3. Евгений Воробьев: Земля, до востребования Том 1 4. Евгений Воробьев: Земля, до восстребования Том 2 5. Юрий Михайлович Корольков: Кио ку мицу. Том 1 6. Юрий Михайлович Корольков: Кио ку мицу. Том 2 7. Николай Сергеевич Атаров: Смерть под псевдонимом 8.
Фашистской диктатуре с самого начала приходилось бороться не только с внешними противниками, но и с внутренним сопротивлением настоящих патриотов своей страны. Одной из них была замечательная женщина и отважная разведчица Ильза Штёбе. Работая в лаборатории одного из крупнейших военных химических концернов в Дрездене, она неоднократно передавала ценнейшие сведения через своих добровольных помощников советской разведке. Ильза Штёбе была схвачена гестапо по доносу а казнена в декабре 1942 года - в канун разгрома гитлеровской армии под Сталинградом.Этой героической женщине посвящен роман известного писателя Владимира Сергеевича Прибыткова «Завещаю вам жизнь».
Повесть Владимира Прибыткова посвящена необычному путешествию тверского купца Афанасия Никитина в Индию в XV веке. Афанасий Никитин на протяжении своего длительного путешествия вел дневник, благодаря которому стали известны подробности его путешествия.
Биография гениального русского художника Андрея Рублева — это почти белое пятно на карте истории русской культуры XIV–XV веков. И никогда ни один исследователь не прорисует эти белые места, так как источники не сохранили жизнеописания создателя знаменитой «Троицы», а время не пощадило многие великолепные иконостасы, величественные стенные росписи.Писатель, взявшийся за создание художественной биографии Рублева, имел право домыслить те факты, о которых молчат источники.Книга В. Прибыткова не роман и даже не историческая повесть.
Иван Фёдоров — великий русский просветитель, человек, основавший первые типографии в России и на Украине. В 1564 году в Москве Фёдоров совместно с Петром Мстиславцем выпустил первую русскую датированную печатную книгу — «Апостол». Перебравшись во Львов, Фёдоров основал первую на территории Украины типографию и в 1574 году выпустил «Апостол», в котором впервые появилась издательская марка Ивана Фёдорова. В том же году он издал «Азбуку» — первый печатный русский учебник, сыгравший колоссальную роль в становлении отечественной педагогики.
Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.
В книге «Хризантемы у тюремной стены» собран документальный материал, раскрывающий подрывную деятельность английской, американской, западногерманской разведок, а также международного сионизма. Отдельные главы книги рассказывают о советских разведчиках Блейке, Абеле и Филби. Книга является одной из страниц международной акции молодежи «Юность обвиняет империализм».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.