Потерянный дневник дона Хуана - [17]

Шрифт
Интервал

— Молю тебя, Господи, прошу тебя… избавь меня от дьявола… избавь от вожделения, с которым я не могу совладать. Избавь меня от мыслей и снов, которые терзают меня всякий раз, когда я просыпаюсь и засыпаю. Они раздирают мою плоть подобно острым шипам. Я слаб. Зачем ты испытываешь меня, послав этого грешника? Я должен изгнать из него дьявола! Помоги мне спасти его душу и… мою тоже.

В этот момент дверь скрипнула, и он бросил настороженный взгляд в мою сторону. Я помчался в класс. Остальные ученики уже собрались, и я забился на скамью, с ужасом ожидая появления учителя. Вот тень от его фигуры заслонила дверной проем, и я с дрожью увидел вздернутый подбородок, сузившиеся черные глаза и гримасу ярости на его лице.

Он сквозь зубы поприветствовал всех, но глаза его были обращены только на меня. Я вжался в скамью, пытаясь сделаться как можно незаметнее.

— Кто может назвать мне самый тяжкий из семи смертных грехов? Гордыня, зависть, скупость, гнев, леность, обжорство… — название последнего греха на мгновение замерло у него на губах, прежде чем он пересилил себя и выплюнул это слово сквозь стиснутые зубы: —…Похоть?

Он показал на фреску с символическим изображением этих грехов: павлин олицетворял гордыню, летучая мышь поверх сердца — зависть, коза — скупость, собака — гнев, лежащий человек — леность, свинья — обжорство и обезьяна — похоть. А сверху были начертаны слова: «No mas». Я смотрел на яркие павлиньи перья, бело-коричневую морду рычащей собаки и на обезьяну, которая широко улыбалась. Брат Игнасио щелкнул розгой по столу, вызывая меня, хотя я вовсе не горел желанием отвечать на вопрос.

— Хуан!

Настоятельница Соледад, помнится, говорила, что самый тяжкий из грехов — это гордыня, потому что именно она приводит ко всем остальным грехам. Только смирение перед Господом способно удержать нас от греха. Я кротко ответил, как меня и учили:

— Гордыня.

— Нет! — вскричал он, прежде чем я успел договорить, и снова щелкнул розгой по столу. — Ты должен знать ответ, поскольку именно ты совершил этот грех!

В классной комнате воцарилась тишина, и я не знал, что сказать.

— Подойди ко мне!

Я приближался к учительскому столу так медленно, будто шел на казнь.

— А теперь расскажи всем о том, что ты совершил.

Я молчал, поскольку не был уверен в том, что правильно его понял.

— Что ты сделал с той монахиней?

— Я влюбился.

— Нет! Что ты сделал?

— Мы… лежали вместе, — пробормотал я, опустив глаза и сгорая со стыда, вынужденный посвящать посторонних в свою сокровенную тайну.

— Лежали вместе?! Ты совратил ее — разве нет? Ты осквернил ее нежные груди, растлил ее невинное тело своими прикосновениями. Ты украл из ее уст дыхание Божие и надругался над ней, как исчадие ада… Ты станешь это отрицать?

— Нет… — прошептал я.

— Ты растлил невинную душу! — вскричал он, хватая меня за волосы, после чего с такой силой ткнул меня лицом в стол, что моя щека расплющилась о холодное дерево.

Краем глаза я видел розгу, которую он поднял над головою, как топор.

— Похоть — вот самый тяжкий из семи смертных грехов! По-хоть!

Я с ужасом ощутил, как розга впилась в мою шею. Следующий удар со страшной силой обрушился на мой тощий зад. Меня бросило вперед, но мучитель продолжал прижимать мою голову к столу, буквально вдавливая мою щеку в твердую поверхность.

— Сколько раз ты совратил ее?

— Я не… — закончить фразу мне не удалось, поскольку розга снова впилась в меня с такой силой, что кости, казалось, не выдержат.

— Еще… и еще… и еще… — повторял он с каждым ударом. В ушах у меня звенело, сознание уплывало. Боль была настолько велика, что моя душа словно бы отделилась от тела и воспарила, взирая с небес подобно ангелу. Наконец, он остановился и приподнял мою голову. Кровь из носа заливала мне рот и стекала на платье. Я едва держался на ногах, перед глазами плыл туман.

— Твои руки! — его крик донесся до меня, будто из гулкого туннеля. Я вытянул руки вперед.

Они так тряслись, что казалось, будто ничто на свете не сможет остановить эту дрожь. Когда розга хлестнула по ладоням, моя душа снова возвратилась в тело. Он бил меня до тех пор, пока мои ладони не превратились в кровоточащие раны. Закончив избиение, он процедил сквозь зубы:

— Никогда впредь ты не возьмешь того, что принадлежит Господу, а не тебе!

Опасаясь, что наказание на этом не закончилось, я с тех пор старался держаться подальше от брата Игнасио. Однако забыть сестру Терезу мне не удалось. Разлученный с нею, я чувствовал себя в своей келье, как в тюрьме. По ночам, когда все спали, я перелезал через монастырскую стену, уводил из конюшни лошадь и скакал в Кармону, но девушка никогда не подходила к окну, чтобы поговорить со мной, и, едва заслышав мой голос, захлопывала ставни. Я писал и прятал в дупле магнолии страстные послания, но все они оставались без ответа. Похоже, что она их даже не читала. Однажды, в отчаянии, я решил попросить совета у падре Мигеля, который, как мне было известно, все еще исповедовал монахинь. Выждав, когда все уйдут, я опустился на колени на кожаную подушечку рядом с его исповедальней. Сквозь зарешеченное окошко он сразу узнал мой голос и лицо.


Рекомендуем почитать
Слоны могут играть в футбол

Может ли обычная командировка в провинциальный город перевернуть жизнь человека из мегаполиса? Именно так произошло с героем повести Михаила Сегала Дмитрием, который уже давно живет в Москве, работает на руководящей должности в международной компании и тщательно оберегает личные границы. Но за внешне благополучной и предсказуемой жизнью сквозит холодок кафкианского абсурда, от которого Дмитрий пытается защититься повседневными ритуалами и образом солидного человека. Неожиданное знакомство с молодой девушкой, дочерью бывшего однокурсника вовлекает его в опасное пространство чувств, к которым он не был готов.


Плановый апокалипсис

В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".


Похвала сладострастию

Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».


Брошенная лодка

«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…


Я уйду с рассветом

Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Цвет убегающей собаки

Барселона.Город, история которого прославлена великими художниками и легендарными чернокнижниками, гениальными зодчими и знаменитыми алхимиками.Любимый богемой город, где музыкант и переводчик Лукас намерен обрести покой и удачу.Однако встреча с таинственной женщиной открывает для него истинную Барселону — город глотателей огня и безумных прорицателей, людей-призраков, обитающих на средневековых крышах.Его подлинные правители — последователи древней оккультной секты — полагают, что человек, проникнувший в суть Барселоны, должен умереть.


Лекарство от нерешительности

Бенджамин Кункель — журналист, сотрудничающий с самыми известными контркультурными изданиями США, и учредитель журнала «п+1». «Лекарство от нерешительности» — его дебют в художественной литературе. Прошлое — осточертевшая престижная работа и унылые отношения с женщинами и приятелями. Будущее — СВОБОДА! Свобода, которая для бывшего преуспевающего яппи лежит в далекой дали Латинской Америки. Как сделать первый шаг к этой свободе? Принять таблетку лекарства от нерешительности? Все изменится раз и навсегда. Как изменится? Вот в чем вопрос… Бенджамин Кункель — Сэлинджер наших дней! «New Yorker» Пути к свободе для экзистенциалистов XXI века по-прежнему ведут на юг! «Магу Jane».


Потерянный горизонт

Шангри-Ла.Древняя буддистская легенда о существующей вне пространства и времени Обители просветленных?Или последний островок безмятежности и гармонии в раздираемом войнами, истекающем кровью мире? Шангри-Ла тщетно искали великие ученые, мистики и философы.Но однажды врата Шангри-Ла отворились, чтобы спасти четверых европейцев, похищенных из мятежного Афганистана…Так начинается один из самых загадочных романов XX века «Потерянный горизонт» Джеймса Хилтона, книга, соединившая в себе черты интеллектуальной мистики с увлекательным приключенческим сюжетом!


Артур и Джордж

Следствие ведет… сэр Артур Конан Дойль!«Литературный отец» Шерлока Холмса решает использовать дедуктивный метод в расследовании самого скандального дела поздневикторианской Англии — дела о таинственном убийстве скота на фермах близ Бирмингема.Его цель — доказать, что обвиняемый в этом преступлении провинциальный юрист Джордж Идалджи невиновен.Конан Дойль и его друг и ассистент Вуд отправляются в Стаффордшир.Так насколько же действенны методы Шерлока Холмса в реальности?